Однажды, в декабре месяце, Харниш наполнил таз породой  из  коренного
пласта на своем участке и понес его к себе в хижину. Печка топилась, и у
него в брезентовом баке хранилась незамерзшая вода. Он сел  на  корточки
перед баком и занялся промывкой. Казалось, в тазу нет ничего, кроме зем-
ли и гравия. Он круговым движением встряхивал таз и выливал вместе с во-
дой легкие кусочки породы, всплывавшие на поверхность; иногда он  запус-
кал пальцы в таз и пригоршнями выбирал оттуда  гравий.  Содержимое  таза
постепенно уменьшалось. Когда в нем  осталось  совсем  немного,  Харниш,
чтобы ускорить дело, сразу резким движением выплеснул мутную, загрязнен-
ную воду. Все дно таза отливало желтым блеском, словно  густо  смазанное
свежим маслом. Золото! Золото в песчинках, в зернах, в самородках - мел-
ких и крупных. Харниш был один в хижине, наедине со своей  находкой.  Он
поставил таз на пол и крепко задумался. Потом закончил промывку и  взве-
сил добычу на своих весах. Из расчета шестнадцати долларов  за  унцию  в
тазу оказалось золота на семьсот с лишним долларов. Такая удача ему даже
не снилась. Самые смелые его надежды не шли дальше двадцати  -  тридцати
тысяч долларов с участка. А здесь, даже если месторождение  залегает  не
сплошняком, с иных участков можно снять полмиллиона!
   В тот день он больше не пошел на свою выработку. Не пошел и на другой
и на третий день. Вместо этого он надел  меховую  шапку  и  рукавицы  и,
взвалив на спину мешок с кое-какой поклажей, включая и заячий мех,  отп-
равился пешком в многодневную разведку по окрестным ручьям и  водоразде-
лам. Он имел право застолбить участок на каждом ручье, но не хотел  рис-
ковать и действовал осторожно. Заявку он сделал только на ручье  Ханкер.
На ручье Бонанза не оказалось ни одного свободного клочка, его уже  зас-
толбили от устья до истоков, разобрали и все участки по Впадающим в него
ручейкам и овражкам. Нельзя сказать, чтобы они сулили богатую добычу, но
старатели, не успевшие получить участков на Бонанзе, хватали, что могли.
Наибольшие надежды возлагали на ручей Адаме, наименьшие - на  Эльдорадо,
впадающий в Бонанзу чуть повыше  участка  Кармака.  Даже  Харнишу  ручей
Эльдорадо не понравился. Однако, твердо веря своему чутью,  он  и  здесь
приобрел полпая на одну заявку, отдав за него полмешка муки. Месяц спус-
тя он заплатил за соседний участок восемьсот долларов. Три месяца  спус-
тя, расширяя свои владения, он приобрел еще один  соседний  участок,  но
обошелся он ему уже в сорок тысяч; а в недалеком будущем ему  предстояло
уплатить сто пятьдесят тысяч за четвертый участок - на том же всеми пре-
зираемом ручье.
   С того самого дня, когда он с одной промывки снял семьсот долларов  и
долго просидел на корточках над тазом, думая свою думу, Харниш больше не
брал в руки кайла и заступа. Вечером этого знаменательного дня он сказал
Джо Ледью:
   - С тяжелой работой кончено. Теперь я начну шевелить  мозгами.  Стану
разводить золото. Золото будет расти, было бы умение да семена. Когда  я
увидел на дне таза семьсот долларов, я понял, что наконец-то семена  мне
достались.
   - А где ты будешь их сеять? - спросил Джо Ледью.
   Харниш широким взмахом руки показал на всю окрестность, вплоть до да-
леких ручьев за водоразделами.
   - Здесь, - сказал он. - Увидишь, какой я соберу урожай. Здесь миллио-
ны зарыты, надо только уметь их почуять. А я сегодня  почуял  их,  когда
семьсот долларов глянули на меня со дна таза и весело прощебетали: "Ага!
Пришел наконец, Время-не-ждет!"
 
 
   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
 
   Клам Харниш, прославленный герой первой поры старательства на Аляске,
теперь, после находки Кармака, стал героем Клондайка. Молва о  том,  как
он почуял там золото и сумел приготовиться к новой золотой горячке,  об-
летела всю страну. Среди самых отчаянных вряд ли нашлось бы пять  счаст-