ной жизни. Для него со смертью все кончалось. Он всегда в это верил и не
испытывал страха. И сейчас, когда пятнадцать футов отделяло лодку от ре-
ки, а он и пальцем не мог пошевелить, чтобы сдвинуть ее с места, он  все
так же твердо верил, что со смертью все кончается, и не испытывал  стра-
ха. В его представлениях об окружающем мире было слишком  много  трезвой
простоты, чтобы их могло опрокинуть первое - или последнее -  содрогание
жизни, убоявшейся смерти.
   Он видел смерть, видел, как умирают люди и животные; память услужливо
воскрешала перед ним десятки картин смерти. Он снова глядел на них,  как
глядел когда-то, и они не страшили его. Что ж, эти люди  умерли,  умерли
давно. Мысль о смерти уже не тревожит их. Они не висят, перегнувшись по-
полам, на корме лодки в ожидании конца. Умереть легко, он никогда не ду-
мал, что это так легко; и, чувствуя приближение смерти, он даже радовал-
ся ей.
   Но внезапно новая картина встала перед ним.  Он  увидел  город  своих
грез - золотую столицу Севера, привольно раскинувшуюся на высоком берегу
Юкона. Он увидел речные пароходы, в три  ряда  стоящие  на  якоре  вдоль
пристани; лесопилки на полном ходу; длинные упряжки лаек,  везущие  спа-
ренные нарты с грузом продовольствия для приисков. И еще он видел  игор-
ные дома, банкирские конторы, биржу, крупные ставки,  широкое  поле  для
азартнейшей в мире игры. Обидно  все-таки,  подумал  он,  упустить  свое
счастье, когда нюхом чуешь все это и знаешь, что откроется золотое  дно.
От этой мысли Жизнь встрепенулась в нем и снова начала плести свою веко-
вечную ложь.
   Харниш перевернулся на бок, скатился с кормы и сел на лед, прислонясь
спиной к лодке. Нет, он не хочет выбывать из игры. Да и с  какой  стати?
Если собрать воедино все остатки сил, еще таящиеся в его ослабевших мыш-
цах, он, без сомнения, сумеет приподнять  лодку  и  столкнуть  ее  вниз.
Вдруг ему пришло в голову, что хорошо бы  войти  в  долю  с  Харпером  и
Ледью, застолбившими место под поселок на Клондайке. Дорого они не  зап-
росят за пай. Если золотым дном окажется Стюарт,  он  найдет  счастье  в
"Поселке Элам Харниш"; а если Клондайк - то ему тоже кое-что перепадет.
   А пока что надо собраться с силами. Он ничком растянулся  на  льду  и
пролежал так с полчаса. Потом встал, тряхнул головой, прогоняя искрящий-
ся туман, застилавший ему глаза, и взялся за лодку. Он отлично  понимал,
чем он рискует. Если первая попытка сорвется, все дальнейшие усилия  об-
речены на неудачу. Он должен пустить в ход все свои скудные силы до пос-
ледней капли, вложить их целиком в первый же толчок" так как для второго
уже не останется ничего.
   Он начал подымать лодку; он подымал ее не только напряжением мышц,  а
всем существом своим, истощая до отказа в этой отчаянной попытке все си-
лы тела и души. Лодка приподнялась. У него потемнело в глазах, но он  не
отступился. Почувствовав, что лодка сдвинулась с места и заскользила  по
льду, он последним усилием прыгнул в нее и повалился на  ноги  Элии.  Он
остался лежать, даже не пытаясь приподняться, но услышал плеск и  ощутил
движение лодки по воде. Взглянув на верхушки  деревьев,  он  понял,  что
лодку крутит. Вдруг его крепко тряхнуло, и кругом полетели осколки  льда
- значит, она ударилась о берег. Еще раз десять лодку крутило и  било  о
берег, потом она легко и свободно пошла вниз по течению.
   Когда Харниш очнулся, он взглянул на солнце  и  решил,  что,  видимо,
проспал несколько часов. Было уже за полдень. Он подполз к корме и  при-
поднялся. Лодка шла серединой реки. Мимо  проносились  лесистые  берега,
окаймленные сверкающей ледяной кромкой. Рядом с лодкой плыла  выворочен-
ная с корнями гигантская сосна. По прихоти течения лодка и дерево столк-
нулись. Харниш дотащился до носа и прикрепил фалинь к корневищу.  Сосна,
глубже погруженная в воду, чем лодка, шла быстрее; фалинь  натянулся,  и
дерево взяло лодку на буксир. Тогда он окинул  мутным  взглядом  берега,
которые кружились и пошатывались, солнце, словно  маятник  качавшееся  в
небе, завернулся в заячий мех, улегся на дно лодки и уснул.
   Проснулся он среди ночи. Он лежал на спине;  над  ним  сияли  звезды.