|
ной жизни. Для него со смертью все кончалось. Он всегда в это верил и не
испытывал страха. И сейчас, когда пятнадцать футов отделяло лодку от ре-
ки, а он и пальцем не мог пошевелить, чтобы сдвинуть ее с места, он все
так же твердо верил, что со смертью все кончается, и не испытывал стра-
ха. В его представлениях об окружающем мире было слишком много трезвой
простоты, чтобы их могло опрокинуть первое - или последнее - содрогание
жизни, убоявшейся смерти.
Он видел смерть, видел, как умирают люди и животные; память услужливо
воскрешала перед ним десятки картин смерти. Он снова глядел на них, как
глядел когда-то, и они не страшили его. Что ж, эти люди умерли, умерли
давно. Мысль о смерти уже не тревожит их. Они не висят, перегнувшись по-
полам, на корме лодки в ожидании конца. Умереть легко, он никогда не ду-
мал, что это так легко; и, чувствуя приближение смерти, он даже радовал-
ся ей.
Но внезапно новая картина встала перед ним. Он увидел город своих
грез - золотую столицу Севера, привольно раскинувшуюся на высоком берегу
Юкона. Он увидел речные пароходы, в три ряда стоящие на якоре вдоль
пристани; лесопилки на полном ходу; длинные упряжки лаек, везущие спа-
ренные нарты с грузом продовольствия для приисков. И еще он видел игор-
ные дома, банкирские конторы, биржу, крупные ставки, широкое поле для
азартнейшей в мире игры. Обидно все-таки, подумал он, упустить свое
счастье, когда нюхом чуешь все это и знаешь, что откроется золотое дно.
От этой мысли Жизнь встрепенулась в нем и снова начала плести свою веко-
вечную ложь.
Харниш перевернулся на бок, скатился с кормы и сел на лед, прислонясь
спиной к лодке. Нет, он не хочет выбывать из игры. Да и с какой стати?
Если собрать воедино все остатки сил, еще таящиеся в его ослабевших мыш-
цах, он, без сомнения, сумеет приподнять лодку и столкнуть ее вниз.
Вдруг ему пришло в голову, что хорошо бы войти в долю с Харпером и
Ледью, застолбившими место под поселок на Клондайке. Дорого они не зап-
росят за пай. Если золотым дном окажется Стюарт, он найдет счастье в
"Поселке Элам Харниш"; а если Клондайк - то ему тоже кое-что перепадет.
А пока что надо собраться с силами. Он ничком растянулся на льду и
пролежал так с полчаса. Потом встал, тряхнул головой, прогоняя искрящий-
ся туман, застилавший ему глаза, и взялся за лодку. Он отлично понимал,
чем он рискует. Если первая попытка сорвется, все дальнейшие усилия об-
речены на неудачу. Он должен пустить в ход все свои скудные силы до пос-
ледней капли, вложить их целиком в первый же толчок" так как для второго
уже не останется ничего.
Он начал подымать лодку; он подымал ее не только напряжением мышц, а
всем существом своим, истощая до отказа в этой отчаянной попытке все си-
лы тела и души. Лодка приподнялась. У него потемнело в глазах, но он не
отступился. Почувствовав, что лодка сдвинулась с места и заскользила по
льду, он последним усилием прыгнул в нее и повалился на ноги Элии. Он
остался лежать, даже не пытаясь приподняться, но услышал плеск и ощутил
движение лодки по воде. Взглянув на верхушки деревьев, он понял, что
лодку крутит. Вдруг его крепко тряхнуло, и кругом полетели осколки льда
- значит, она ударилась о берег. Еще раз десять лодку крутило и било о
берег, потом она легко и свободно пошла вниз по течению.
Когда Харниш очнулся, он взглянул на солнце и решил, что, видимо,
проспал несколько часов. Было уже за полдень. Он подполз к корме и при-
поднялся. Лодка шла серединой реки. Мимо проносились лесистые берега,
окаймленные сверкающей ледяной кромкой. Рядом с лодкой плыла выворочен-
ная с корнями гигантская сосна. По прихоти течения лодка и дерево столк-
нулись. Харниш дотащился до носа и прикрепил фалинь к корневищу. Сосна,
глубже погруженная в воду, чем лодка, шла быстрее; фалинь натянулся, и
дерево взяло лодку на буксир. Тогда он окинул мутным взглядом берега,
которые кружились и пошатывались, солнце, словно маятник качавшееся в
небе, завернулся в заячий мех, улегся на дно лодки и уснул.
Проснулся он среди ночи. Он лежал на спине; над ним сияли звезды.
|
|