вопросы, а потом я отвечу на ваши. - Он помолчал. - Так вот,  у  меня  к
вам, собственно, только один вопрос: любите ли вы меня, хотите быть моей
женой?
   - Но... - начала было Дид.
   - Никаких "но", - резко прервал он ее. - Я  уже  сказал  -  карты  на
стол. Стать моей женой - это значит поехать со мной на ранчо и жить там.
Ну как, идет?
   Она с минуту смотрела ему в лицо, потом опустила  глаза,  всем  своим
существом выражая согласие.
   - Тогда едем. - Он сделал движение, словно хотел немедля повести ее к
двери. - Моя машина ждет внизу. Надевайте шляпу. - Он наклонился к  ней.
- Теперь, я думаю, можно, - сказал он и поцеловал ее.
   Поцелуй был долгий; первой заговорила Дид:
   - Но вы не ответили на мои вопросы. Как это мыслимо? Разве вы  можете
бросить свои дела? Чтонибудь случилось?
   - Нет, пока ничего не случилось, но случится, и очень даже скоро. Не-
даром вы меня отчитывали, вот я и раскаялся. Вы для меня господь бог,  и
я хочу послужить вам. А все остальное - ну его к шуту! Вы верно рассуди-
ли, ничего не скажешь. Я был рабом своих денег, а раз я не могу  служить
двум господам, то пусть пропадают деньги. Я вас не променяю на  все  бо-
гатства мира, вот и все. - Он крепче прижал ее к себе.  -  И  теперь  ты
моя, Дид, моя.
   И знаешь, что я тебе скажу? Пить я больше не стану.
   Ты выходишь за пьянчугу, но муж твой будет трезвенник. Он так переме-
нится, что ты его не узнаешь! Не проживем мы и полгода в Глен Эллен, как
ты проснешься в одно прекрасное утро и увидишь, что у тебя  в  доме  ка-
кой-то чужой мужчина и надо заново с ним  знакомиться.  Ты  скажешь:  "Я
миссис Харниш, а вы кто такой?" А я отвечу: "Я младший брат Элама Харни-
ша. Я только что приехал с Аляски на похороны". "Чьи похороны?" -  спро-
сишь ты. А я скажу:  "Да  на  похороны  этого  бездельника,  картежника,
пьяницы, которого звали Время-не-ждет, того самого, что умер от ожирения
сердца, потому что день и ночь играл в бизнес. Да, сударыня, - скажу  я,
- ему крышка, но я пришел, чтобы занять его место, и вы будете счастливы
со мной. А сейчас, сударыня, с вашего позволения, я схожу на лужок и по-
дою нашу корову, пока вы будете собирать завтрак".
   Он опять схватил ее за руку и хотел потащить к двери, но Дид не  под-
давалась; тогда он стал осыпать ее лицо поцелуями.
   - Стосковался я по тебе, маленькая женщина, - прошептал он. - Рядом с
тобой тридцать миллионов все равно что тридцать центов.
   - Сядьте, ради бога, и будьте благоразумны, - сказала Дид, вся  раск-
расневшаяся, глядя на него сияющими глазами, в которых ярко, как  никог-
да, вспыхивали золотистые огоньки.
   Однако Харниша уже нельзя  было  остановить,  и  хотя  он  согласился
сесть, но только посадив Дид подле себя и обняв ее одной рукой за плечи.
   - "Да, сударыня, - скажу я. - Время-не-ждет был славный малый, но это
к лучшему, что он помер. Когда-то он спал на снегу, завернувшись в  зая-
чий мех, а потом забрался в курятник. Он разучился ходить, разучился ра-
ботать и стал накачиваться коктейлями и шотландским виски. Он воображал,
что любит вас, сударыня, и старался изо всех сил, но и коктейли, и  свои
деньги, и самого себя, и еще много-много другого он  любил  больше,  чем
вас". А потом я скажу: "Теперь взгляните на меня,  и  вы  сразу  увидите
разницу. Никаких коктейлей мне не нужно, а денег у меня - один доллар  л
сорок центов, и те уйдут на новый топор, потому старый вконец иступился;
а любить я буду этак раз в одиннадцать сильнее, чем ваш первый муж.  По-
нимаете, сударыня, он весь заплыл жиром. А на мне и капли жиру нет". По-
том я засучу рукав, чтобы показать мышцы, и скажу: "Миссис Харниш, после
того, как вы побывали за старым жирным денежным мешком, вы, может  быть,
не откажетесь выйти за  такого  статного  молодца,  как  я?"  Ну,  а  ты
прольешь слезу над покойничком, потом ласково взглянешь на меня и протя-
нешь мне губы, а я, надо быть, зальюсь краской, потому что больно молод,