|
старика, которого он встретил в Глен Эллен; восьмидесятичетырехлетний
старец, седовласый и седобородый, поднимался по крутой тропинке в лучах
пламенеющего заката; в руке он нес ведерко с пенящимся молоком, а на ли-
це его лежал мирный отблеск уходящего летнего дня. Вот то была старость!
"Да, сударь, восемьдесят четыре годочка, а еще покрепче других буду! -
явственно слышал он голос старика. - Никогда не сидел сложа руки. В
пятьдесят первом перебрался сюда с Востока на паре волов. Воевал с ин-
дейцами. Я уже был отцом семерых детей".
Вспомнилась ему и старуха, которая жила в горах и делала вино на про-
дажу; и маленький Фергюсон, точно заяц, выскочивший на дорогу, бывший
заведующий редакцией влиятельной газеты, мирно живущий в глуши, радостно
смотрящий на свой родничок и ухоженные плодовые деревья. Фергюсон нашел
выход из тупика. Заморыш, пьянчуга, он бросил врачей и курятник, именуе-
мый городом, и, словно сухая губка, с жадностью начал впитывать в себя
здоровье. Но если больной, от которого отказались врачи, мог превра-
титься в здорового хлебопашца, рассуждал Харниш, то чего только не
добьется он сам в таких условиях, раз он не болен, а только растолстел?
Он уже мысленно видел себя стройным, помолодевшим; потом подумал о Дид и
вдруг резким движением сел на кровать, потрясенный величием осенившей
его идеи.
Сидел он недолго. Ум его всегда действовал, как стальная пружина, и
он мгновенно обдумал свой замысел со всеми его последствиями. Идея была
грандиозная - грандиознее всех когда-либо осуществленных им планов. Но
он не оробел перед нею и, смело взяв в руки, поворачивал во все стороны,
чтобы лучше рассмотреть. Простота ее восхитила его. Он засмеялся от ра-
дости, окончательно принял решение и начал одеваться. Но ему не терпе-
лось приступить к делу, и он, полуодетый, подошел к телефону.
Первой он вызвал Дид.
- Не приходите сегодня в контору, - сказал он. - Я сам заеду к вам на
минутку.
Он позвонил еще кое-кому. Велел подать машину. Джонсу он дал поруче-
ние - отправить Боба и Волка в Глен Эллен. Хигана он ошеломил просьбой:
разыскать купчую на ранчо и составить новую на имя Дид Мэсон.
- На чье имя? - переспросил Хиган.
- Дид Мэсон, - невозмутимо ответил Харниш. - Телефон, должно быть,
плохо работает. Ди-ид Мэ-сон. Поняли?
Полчаса спустя он уже мчался в Беркли. И впервые большая красная ма-
шина остановилась у самого дома. Дид попросила его в гостиную, но он за-
мотал головой и показал подбородком на дверь ее комнаты.
- Только там, - сказал он, - и больше нигде.
Едва за ними закрылась дверь, как он протянул к Дид руки и обнял ее.
Потом он взял ее за плечи и заглянул ей в лицо.
- Дид, если я скажу вам прямо и честно, что я решил поселиться на
своем ранчо в Глен Эллен, что я не возьму с собой ни цента и буду жить
на то, что сумею заработать, и никогда больше и близко не подойду к игре
в бизнес, - вы поедете со мной?
Она вскрикнула от радости, и он крепко прижал ее к себе. Но уже в
следующее мгновение она отстранилась, и он опять положил ей руки на пле-
чи.
- Я... я не понимаю, - задыхаясь, проговорила она.
- Вы не ответили ни да, ни нет, но, пожалуй, можно обойтись и без от-
вета. Мы просто-напросто сейчас обвенчаемся и уедем. Я уже послал вперед
Боба и Волка. Когда вы будете готовы?
Дид не могла сдержать улыбки.
- Да это какой-то ураган, а не человек! Вы меня совсем завертели.
Объясните хоть толком, в чем дело?
Глядя на нее, улыбнулся и Харниш.
- Видите ли, Дид, у шулеров это называется - карты на стол. Довольно
уж нам финтить и водить друг друга за нос. Пусть каждый скажет начистоту
- правду, всю правду и одну только правду. Сначала вы ответьте на мои
|
|