шинке почти с такой же быстротой, с какой человек произносит слова, шить
красивые наряды и, конечно, умели играть на пианино, что стоит вон там в
углу. Потом взгляд его упал на ее бронзового цвета туфли. Никогда он  не
думал, что у нее такие маленькие ножки. Он видел на них  только  ботинки
для улицы или сапоги для верховой езды и понятия не имел, какие  они  на
самом деле. Бронзовые туфельки совсем заворожили его, и он глаз  не  мог
оторвать от них.
   В дверь постучали, и Дид вышла в прихожую. Харниш невольно  подслушал
разговор: Дид звали к телефону.
   - Попросите его позвонить через десять минут, - сказала  она,  и  это
местоимение мужского рода кольнуло Харниша в самое сердце.
   Ладно, решил он про себя, кто бы он ни был, Время-не-ждет еще потяга-
ется с ним. Это вообще чудо, что такая девушка, как Дид, давным-давно не
вышла замуж.
   Она вернулась в комнату, улыбнулась ему и снова принялась  за  шитье.
Он опять посмотрел на ее руки, на ножки, опять на руки и подумал, что не
много найдется на свете таких стенографисток. Должно быть,  это  потому,
что она не из простой семьи и получила хорошее воспитание. Иначе  откуда
бы взялась такая обстановка, ее красивые платья и умение носить их?
   - Десять минут скоро кончатся, - напомнил он.
   - Я не могу быть вашей женой, - сказала она.
   - Вы меня не любите? Она отрицательно покачала головой.
   - Но я хоть чуточку нравлюсь вам?
   Она кивнула в ответ, но при этом насмешливо улыбнулась. Впрочем, в ее
насмешке не было презрения. Просто она не  могла  не  видеть  комической
стороны их разговора.
   - Ну что ж, это уже кое-что, - объявил Харниш. - Лиха беда -  начало.
Ведь и вы мне сперва только нравились, а глядите, что получилось. Помни-
те, вы говорили, что вам не по душе, как я живу? Теперь я живу по-друго-
му. Я уже не просто играю на бирже, а делаю дела, как вы  советовали,  -
выращиваю две минуты, где раньше росла одна, и триста тысяч жителей, где
раньше жило всего сто тысяч. А через год, в это время, в горах уже будут
расти два миллиона эвкалиптов. Скажите, может, я  нравлюсь  вам  больше,
чем чуточку?
   Она подняла глаза от работы и посмотрела ему прямо в лицо.
   - Вы мне очень нравитесь, но...
   Харниш молчал, дожидаясь конца ответа, но она не продолжала, и он за-
говорил сам:
   - Я не из тех, кто много о себе воображает, но могу сказать, не хвас-
тая, что муж из меня выйдет неплохой. Я  не  любитель  пилить  и  приди-
раться. И я хорошо понимаю, что такая женщина, как вы, любит все  делать
по-своему. Ну что ж, вы и будете все делать по-своему. Полная воля.  Жи-
вите, как вам нравится. А уж я для вас... я все  вам  дам,  чего  бы  вы
ни...
   - Кроме самого себя, - прервала она почти резко.
   Харниш на секунду опешил, но не замедлил ответить:
   - Это вы оставьте. Все будет по-честному, без обмана и без фальши.  Я
свою любовь делить не намерен.
   - Вы меня не поняли, - возразила Дид. - Я хочу сказать, что вы не же-
не будете принадлежать, а тремстам тысячам жителей Окленда, вашим  трам-
вайным линиям и переправам, двум миллионам деревьев на горных склонах...
и всему, что с этим связано.
   - Уж это моя забота, - сказал он твердо. - Уверяю вас, я всегда  буду
к вашим услугам...
   - Это вам так кажется, но получится подругому. - Она досадливо помор-
щилась. - Давайте прекратим этот разговор. Мы с  вами  точно  торгуемся:
"Сколько дадите?" "Столько-то..." "Мало. Надбавьте немножко", и так  да-
лее. Вы мне нравитесь, но недостаточно, чтобы выйти за вас, и никогда вы
мне настолько не понравитесь.
   - Почему вы так думаете? - спросил он.