да, с ними и с их подручными он чувствовал себя свободнее, чем с дельца-
ми: они не лицемерили, не скрывали своей грубости и бесстыдства. Но ува-
жать их он не мог. Слишком они оказались жуликоваты. В этом цивилизован-
ном мире никто не верил человеку на слово, верили только всяким бумажон-
кам, да и тут надо было глядеть в оба. Там, на Юконе, дело  обстояло  не
так. Бумажонки хождения не имели. Каждый говорил, сколько у него есть, и
никто не сомневался в его слове, даже когда резались в покер.
   Ларри Хиган, которому оказались  по  плечу  самые  головокружительные
планы Харниша и которому в равной степени чужды были и самообольщение  и
ханжество, мог бы стать закадычным другом своего патрона, но этому мешал
его странный нрав. Этот своеобразный гений. Наполеон юриспруденции,  об-
ладавший несравненно более богатым воображением, чем сам Харниш, никогда
не общался с ним вне стен конторы. Все свободное время он сидел над кни-
гами, а Харниш терпеть не мог книги. Вдобавок Хиган упорно  писал  пьесу
за пьесой, невзирая на то, что ни одна из них так и не увидела свет. Бы-
ло еще одно обстоятельство, о котором Харниш только смутно догадывался и
которое препятствовало их сближению: Хиган  был  хоть  и  умеренный,  но
весьма преданный приверженец гашиша и жил в  мире  фантастических  грез,
запершись со своими книгами. Жизни на вольном воздухе он не признавал  и
слышать о ней не хотел. В пище и питье был воздержан, точно монах, мысль
о прогулке внушала ему ужас.
   Итак, за неимением лучшего, Харниш проводил время в, компании  пьяниц
и кутил. С тех пор как прекратились воскресные прогулки с  Дид,  он  все
чаще прибегал к такого рода развлечениям. Стену из коктейлей, которой он
отгораживал свое сознание, он стал возводить усерднее прежнего.  Большой
красный автомобиль все чаще покидал гараж, а проезжать Боба, чтобы он не
застоялся, было поручено конюху.  В  первые  годы  после  переселения  в
Сан-Франциско он позволял себе передышку между двумя финансовыми  опера-
циями; теперь-же, когда он осуществлял свой грандиознейший  замысел,  он
не знал и минуты покоя. Не месяц и не два требовалось на то, чтобы с ус-
пехом завершить спекуляцию таких масштабов, как спекуляция землей, зате-
янная Харнишем. Непрерывно приходилось разрешать все новые вопросы, рас-
путывать сложные положения. Изо дня в день, как всегда  быстро  и  реши-
тельно управившись с делами, Харниш садился в красную машину и со  вздо-
хом облегчения уезжал из конторы, радуясь ожидавшему его двойной крепос-
ти мартини. Напивался он редко - слишком сильный был у него организм. Он
принадлежал к самой страшной породе алкоголиков - к тем, кто пьет посто-
янно, сознательно не теряя власти  над  собой,  и  поглощает  неизмеримо
больше спиртного, чем обыкновенный пьяница, время от времени напивающий-
ся до бесчувствия.
   Целых шесть недель Харниш виделся с Дид только в  конторе  и,  верный
своему правилу, даже не делал попыток заговорить с ней. Но когда  насту-
пило седьмое воскресенье, его охватила такая тоска по ней, что он не ус-
тоял. День выдался ненастный. Дул  сильный  юговосточный  ветер,  потоки
дождя то и дело низвергались на город. Образ Дид неотступно  преследовал
Харниша, он мысленно рисовал себе, как она сидит у окна и шьет какие-ни-
будь женские финтифлюшки. Когда ему подали  в  комнату  первый  утренний
коктейль, он не дотронулся до него. Приняв внезапное решение, он  разыс-
кал в записной книжке номер телефона Дид и позвонил ей.
   Сначала к телефону подошла дочь хозяйки, но уже через минуту в трубке
послышался голос, по которому он так сильно стосковался.
   - Я только хотел сказать вам, что сейчас приеду, - объявил он. - Неу-
добно все-таки врываться, даже не предупредив. Вот и все.
   - Что-нибудь случилось? - спросила Дид.
   - Скажу, когда приеду, - ответил он уклончиво.
   Он вышел из машины за два квартала и пешком  направился  к  нарядному
трехэтажному дому с гонтовой крышей. Подойдя к двери, он на одну секунду
остановился, словно колеблясь, но тут же нажал звонок. Он знал, что пос-
тупает вопреки желанию Дид и ставит ее в фальшивое положение: не  так-то
просто принимать у себя в качестве  воскресного  гостя  мультимиллионера