"Стой, пусть падает!" Хороша сестра, нечего сказать! Если этот сумасшед-
ший немец может вылечить ногу вашего брата, то я хочу помочь ему, вот  и
все.
   Поглядели бы вы на мою комнату: все стены увешаны уздечками из  конс-
кого волоса, - там их десятки, больше сотни. Они мне не нужны, а за  них
плачены большие деньги. Их делают арестанты, а я покупаю. Да я  за  одну
ночь трачу на виски столько, что мог бы на эти деньги пригласить  лучших
специалистов к десятку таких больных, как ваш брат, и еще  оплатить  все
расходы по лечению. И помните, вас это совершенно не касается. Если  ваш
брат хочет считать это займом, пожалуйста! Это его дело. А  вы  потруди-
тесь отойти в сторонку и не мешать мне.
   Но Дид не сдавалась, и он стал выставлять другие доводы, более лично-
го свойства.
   - Я догадываюсь, почему вы не хотите, чтобы я помог вашему брату: вам
кажется, что я это придумал потому, что ухаживаю за вами. Ничего  подоб-
ного. С таким же успехом вы можете сказать, что я ухаживаю за арестанта-
ми, у которых покупаю уздечки. Я не прошу вас быть моей  женой,  а  если
когда-нибудь попрошу, то не стану покупать ваше согласие. И - уж  будьте
покойны - попрошу напрямик, без уверток.
   Дид вся вспыхнула от гнева.
   - Если бы вы знали, до чего вы смешны, вы бы давно замолчали! - воск-
ликнула она. - Ни с одним мужчиной я не чувствовала себя так нелепо, как
с вами. Вы то и дело напоминаете мне, что не просите меня быть вашей же-
ной. Я этого не жду, я с самого начала предупреждала вас, что у вас  нет
никаких надежд. А вы постоянно грозитесь, что когда-нибудь, в  неопреде-
ленном будущем, вы явитесь и предложите мне руку и сердце. Так уж  лучше
предложите сейчас, я вам отвечу, и дело с концом.
   Харниш посмотрел на нее с нескрываемым восхищением.
   - Это слишком важно для меня, мисс Мэсон,  я  боюсь  промахнуться,  -
сказал он с такой комичной серьезностью, что Дид откинула голову и зали-
лась мальчишеским смехом. - Ведь я вам уже говорил, что у меня нет  опы-
та, я еще никогда ни за кем не ухаживал и не хочу делать ошибок.
   - Да вы сплошь одни ошибки и делаете! - с горячностью ответила она. -
Кто же ухаживает за женщиной, все время, точно дубинкой, грозя ей  пред-
ложением?
   - Больше не буду, - смиренно пообещал он. - Да и не  об  этом  сейчас
речь. Все равно то, что я сказал, остается в силе. Вы мешаете мне помочь
вашему брату. Что бы вы там ни забрали себе в голову, вы должны посторо-
ниться и не мешать. Вы мне позволите навестить его и поговорить  с  ним?
Разговор у нас будет чисто деловой. Я ссужу его деньгами  на  лечение  и
взыщу с него проценты.
   Дид молчала, но по лицу ее видно было, что она колеблется.
   - И не забывайте, мисс Мэсон, что я хочу вылечить его ногу, а не  ва-
шу.
   Она опять ничего не ответила, и Харниш продолжал уже с  большей  уве-
ренностью:
   - И еще прошу запомнить: к вашему брату я пойду один. Он мужчина, и с
глазу на глаз, без бабьих фокусов, мы в два счета договоримся. А пойду я
к нему завтра же.
 
 
   ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
 
   Харниш не преувеличивал, когда сказал Дид, что у него  нет  настоящих
друзей. Шапочных знакомых он насчитал бы тысячи, собутыльников и прияте-
лей - сотни, но друга у него не было. Он не  сумел  найти  человека  или
кружка людей, с которыми мог бы сойтись поближе. Городская жизнь не рас-
полагала к дружбе - не то, что снежная тропа на Аляске. Да и люди  здесь
были другие. Дельцов Харниш ненавидел и презирал, а с политическими бос-
сами Сан-Франциско он сошелся только ради достижения своих целей.  Прав-