Он влез на стулья, присел на корточки, потом  медленно  наклонился  и
взялся за веревку. Слегка изменив положение ног, он напряг мышцы,  потя-
нул мешки, снова отпустил, ища полного равновесия и наилучших точек опо-
ры для своего тела.
   Луи-француз, насмешливо глядя на его приготовления, крикнул:
   - Жми, Время-не-ждет! Жми, как дьявол! Харниш начал не  спеша  напря-
гать мускулы - на этот раз уже не примеряясь, а готовый к жиму,  -  пока
не собрал все силы своего великолепно развитого тела; и вот едва заметно
огромная груда мешков весом в девятьсот фунтов медленно и плавно отдели-
лась от пола и закачалась, как маятник, между его ногами.
   Олаф Гендерсон шумно выдохнул воздух. Мадонна, невольно до боли  нап-
рягшая мышцы, глубоко перевела дыхание. Луи-француз  сказал  смиренно  и
почтительно:
   - Браво! Я просто младенец перед тобой. Ты настоящий мужчина.
   Харниш бросил мешки, спрыгнул на пол и шагнул к стойке.
   - Отвешивай! - крикнул он, кидая весовщику свой мешочек с золотом,  и
тот пересыпал в него на четыреста долларов песку из мешочков  Гендерсона
и Луифранцуза.
   - Идите все сюда! - обернулся Харниш к гостям. - Заказывайте выпивку!
Платит победитель!
   - Сегодня мой день! - кричал он десять минут  спустя.  -  Я  одинокий
волк, волк-бродяга, и я пережил тридцать зим. Сегодня мне стукнуло трид-
цать лет, - сегодня мой праздник, и я любого положу на  лопатки.  А  ну,
подходите! Всех окуну в снег. Подходите, желторотые чечако и вы, бывалые
старики, - все получите крещение!
   Гости гурьбой повалили на улицу. В Тиволи остались только официанты и
пьяные, во все горло распевавшие песни. У Макдональда, видимо, мелькнула
смутная мысль, что не мешало бы поддержать свое достоинство, - он  подо-
шел к Харнишу и протянул ему руку.
   - Что-о? Ты первый? - засмеялся тот  и  схватил  кабатчика  за  руку,
словно здороваясь с ним.
   - Нет, нет, - поспешил заверить Макдональд, - я просто  хочу  поздра-
вить тебя с днем рождения. Конечно, ты можешь повалить меня в снег.  Что
я такое для человека, который поднимает девятьсот фунтов!
   Макдональд весил сто восемьдесят фунтов, и Харниш только  держал  его
за руку, но достаточно было одного внезапного рывка,  чтобы  он  потерял
равновесие и ткнулся носом в снег. В несколько мгновений  Харниш  одного
за другим повалил с десяток мужчин, стоявших подле него.  Всякое  сопро-
тивление было бесполезно. Он швырял их направо и налево, они кубарем ле-
тели в глубокий мягкий снег и оставались лежать в самых  нелепых  позах.
Звезды едва мерцали, и вскоре Харнишу трудно стало разбираться, кто  уже
побывал в его руках, а кто нет, и, раньше  чем  хвататься  за  очередную
жертву, он ощупывал ей плечи и спину, проверяя, запорошены ли  они  сне-
гом.
   - Крещеный или некрещеный? - спрашивал он  каждого,  протягивая  свои
грозные руки.
   Одни лежали распростертые в снегу, другие, поднявшись  на  колени,  с
шутовской торжественностью посыпали себе голову снегом, заявляя, что об-
ряд крещения совершен. Но пятеро еще стояли на  ногах;  это  были  люди,
прорубавшие себе путь в дремучих лесах Запада, готовые потягаться с  лю-
бым противником даже в день его рождения.
   Эти люди прошли самую суровую школу кулачных расправ  в  бесчисленных
ожесточенных стычках, знали цену крови и поту, лишениям и опасностям;  и
все же им не хватало одного свойства,  которым  природа  щедро  наделила
Харниша: идеально налаженной связи между нервными центрами и  мускулату-
рой. Ни особой премудрости, ни заслуги его тут не было. Таким он  родил-
ся. Нервы Харниша быстрее посылали приказы, чем нервы  его  противников.
Мысль, диктовавшая действия, работала быстрее, сами мышцы с молниеносной
быстротой повиновались его воле. Таков он был от  природы.  Мускулы  его
действовали, как сильно взрывчатые вещества. Рычаги  его  тела  работали