|
любить вас. Счастья я с вами не найду. Вы мне нравитесь, мистер Харниш,
я не отрицаю, но больше этого ничего быть не может.
- Это потому, что вам не нравится, как я живу, - возразил он, подра-
зумевая кутежи и пьянство в разгульной компании, которые так любили рас-
писывать газеты; он выжидательно посмотрел на нее - постесняется она
признать, что ей это известно или нет?
Но она ответила прямо, без обиняков:
- Да, не нравится.
- Я и сам знаю, что иногда хватал через край, - вот о чем в газетах
писали, - начал он, пытаясь оправдаться, - и я признаю, что приятели, с
которыми я катался, - народ довольно буйный...
- Я не о кутежах говорю, - перебила она его, - хотя и о них мне из-
вестно, и не могу сказать, чтобы мне это было по душе. Я имею в виду ва-
шу жизнь вообще, ваш бизнес. Есть женщины, которые охотно вышли бы за
такого человека, как вы, и жили бы счастливо. Но это не для меня. И чем
сильнее я любила бы такого человека, тем несчастнее была бы. Я и сама
страдала бы и его сделала бы несчастным. Я совершила бы ошибку, и он со-
вершил бы ошибку; но он легче перенес бы это, потому что у него остался
бы его бизнес.
- Бизнес! - воскликнул Харниш. - А что плохого в моем бизнесе? Я веду
честную игру, без всякого надувательства, а этого нельзя сказать почти
ни про кого из дельцов, будь то заправила крупной корпорации или хозяин
мелочной лавочки, обвешивающий покупателя. Я играю по правилам, и мне не
нужно ни врать, ни мошенничать, ни обманывать.
Дид, втайне радуясь, что разговор принял другой оборот, воспользова-
лась случаем, чтобы высказать Харнишу свое мнение.
- В древней Греции, - начала она наставительным тоном, - хорошим
гражданином слыл тот, кто строил дома, сажал деревья... - Она не докон-
чила цитаты и сразу перешла к выводам: - Сколько домов вы построили?
Сколько деревьев посадили?
Он неопределенно мотнул головой, так как не понял, куда она клонит.
- Например, - продолжала она, - в позапрошлую зиму вы скупили весь
уголь...
- Только местный, - усмехнулся он. - Я тогда воспользовался нехваткой
транспорта и забастовкой в Британской Колумбии.
- Но сами-то вы этот уголь не добывали? А вы подняли цену на четыре
доллара с тонны и нажили большие деньги. Это вы называете бизнесом. Вы
заставили бедняков платить за уголь дороже. Вы говорите, что играете
честно, а на самом деле вы залезли к ним в карман и обобрали их. Я это
знаю по опыту. У меня в Беркли комната отапливается камином. И вместо
одиннадцати долларов за тонну угля я в ту зиму заплатила пятнадцать. Вы
украли у меня четыре доллара. Меня вы этим не разорили. Но есть тысячи
бедняков, которым пришлось туго. По-вашему, может быть, это законная
спекуляция, а по-моему, это - чистое воровство.
Харниша ее слова не смутили. Ничего нового она ему не сказала. Он
вспомнил старуху, которая продавала свое вино в горах Со нома и так же,
как миллионы других обездоленных, была предназначена к тому, чтобы ее
грабили.
- Вот что я вам скажу, мисс Мэсон: отчасти вы правы, это я признаю.
Но вы давно знаете все мои дела, и вам отлично известно, что не в моих
привычках грабить бедняков. Я воюю с богачами. Они моя дичь. Они грабят
бедных, а я граблю их. Это дело с углем вышло случайно. Я не бедных хо-
тел прижать, а крупных воротил, и я прижал их. Бедняки нечаянно попали в
драку, и им досталось, только и всего.
- Разве вы не видите, - продолжал он, - что все на свете просто
азартная игра? Все люди так или иначе спекулируют. Фермер спекулирует на
погоде и на выгодном сбыте своего урожая. Спекулирует и Стальной трест
Соединенных Штатов. Уйма людей только тем и занимается, что обирает бед-
няков. Но только не я. Вы это сами знаете. Я всегда охочусь за грабите-
лями.
|
|