|
тыла на месте, потрясенная открывшимся перед ними видом. Она насчитала
семь планов, и Харниш, который всю свою жизнь смотрел на самые разнооб-
разные пейзажи, впервые узнал, что такое "план" в живописи. После этого
он стал более зрячими глазами приглядываться к лику земли и сам научился
постигать красоту горных кряжей, которые сомкнутыми рядами высились вок-
руг, и лиловой дымки летнего вечера, дремлющей в складках далеких гор.
Но сквозь все это золотой нитью проходила любовь.
Сначала он довольствовался воскресными прогулками и чисто прия-
тельскими отношениями, установившимися между ним и Дид, но с каждым днем
его все сильнее влекло к ней. Чем ближе он узнавал ее, тем больше нахо-
дил в ней достоинств. Если бы она держалась неприступно и высокомерно
или жеманилась, заигрывала с ним, все было бы иначе. Но его пленяли в
ней именно простота, непосредственность, умение быть хорошим товарищем.
Этого он не предвидел. Так он еще никогда не смотрел на женщин. Игрушка,
хищница, жена и продолжательница рода - только в этих обличьях он предс-
тавлял себе женщину, только такой мыслил ее. Но женщина - друг и това-
рищ, какой оказалась Дид, повергала его в изумление. Он открывал в ней
все новые совершенства, и любовь его разгоралась все жарче и уже помимо
его воли прорывалась в ласковом звуке голоса, вспыхивала в устремленных
на нее глазах. Дид отлично все это видела, но, подобно многим женщинам,
думала, что можно играть с огнем и все же избежать пожара.
- Скоро настанет зима, - сказала она однажды со вздохом сожаления, но
не без лукавства, - и тогда конец прогулкам верхом.
- Но я должен и зимой встречаться с вами!
- Она покачала головой.
- Нам очень хорошо, когда мы вместе, - ответила она, глядя ему прямо
в глаза, - и я не забыла ваших смешных рассуждении о цели нашего зна-
комства. Но это ни к чему не приведет. Я слишком хорошо себя знаю. Уве-
ряю вас, я не ошибаюсь.
Она говорила очень серьезно, даже участливо, явно стараясь смягчить
удар, и по-прежнему без смущения смотрела ему в лицо; но в глазах ее
мерцал золотистый свет, за которым Харниш угадывал сокровенные тайны
женского сердца, - и теперь он уже не страшился их.
- Я, кажется, веду себя примерно, - заговорил он. - Думаю, вы согла-
ситесь со мной. Должен вам сказать, что мне это нелегко дается - Посуди-
те сами. Ни разу я не обмолвился и словом о моей любви, а вы знаете, что
я люблю вас. Это не пустяки для человека, который привык все делать
по-своему. Я вообще не из тех, кто любит мешкать. Посмотрели бы вы на
меня в пути. Сам господь бог не догнал бы меня на снежной тропе. Но с
вами я не тороплюсь. Из этого вы можете понять, как сильно я вас люблю.
Конечно, я хочу, чтобы вы стали моей женой. А говорил я вам об этом? Ни
разу ни слова не сказал. Молчал и вел себя примерно, хоть и тошно мне
было молчать. Я не просил вас выйти за меня замуж. И сейчас не прошу. Не
потому, что я сомневаюсь. Лучше вас мне не найти, это я верно знаю. Но
я-то вам подхожу? Можете вы это решить? Или вы еще слишком мало меня
знаете? - Он пожал плечами. - Это мне неизвестно, а рисковать я не наме-
рен. Мне нужно знать наверное, думаете ли вы, что могли бы ужиться со
мной или нет. Потому-то я и тяну и не иду ва-банк. Не хочу играть втем-
ную.
Так еще никто не объяснялся Дид в любви. Да и по наслышке она не зна-
ла ничего подобного. Больше всего его поразил ее рассудительный тон, ка-
ким говорил Харниш, но она тут же вспомнила, как у него дрожала рука во
время их первого разговора в конторе, с какой нежностью он смотрел на
нее и сегодня и во все предыдущие дни и как ласково звучал его голос.
Вспомнила она и слова, как-то сказанные им: "Вы, может, не знаете, что
такое терпение". А потом он рассказал ей, как стрелял белок из дробови-
ка, когда они с Дэвисом умирали с голоду на реке Стюарт.
- Так что, сами видите, - настаивал Харниш, - мы должны встречаться с
вами зимой. Чтобы все было по-честному. Я думаю, вы еще не решили...
- Вы ошибаетесь, - прервала его Дид. - Я никогда не позволю себе по-
|
|