тыла на месте, потрясенная открывшимся перед ними видом.  Она  насчитала
семь планов, и Харниш, который всю свою жизнь смотрел на самые  разнооб-
разные пейзажи, впервые узнал, что такое "план" в живописи. После  этого
он стал более зрячими глазами приглядываться к лику земли и сам научился
постигать красоту горных кряжей, которые сомкнутыми рядами высились вок-
руг, и лиловой дымки летнего вечера, дремлющей в складках далеких гор.
   Но сквозь все это золотой нитью проходила любовь.
   Сначала он  довольствовался  воскресными  прогулками  и  чисто  прия-
тельскими отношениями, установившимися между ним и Дид, но с каждым днем
его все сильнее влекло к ней. Чем ближе он узнавал ее, тем больше  нахо-
дил в ней достоинств. Если бы она держалась  неприступно  и  высокомерно
или жеманилась, заигрывала с ним, все было бы иначе. Но  его  пленяли  в
ней именно простота, непосредственность, умение быть хорошим  товарищем.
Этого он не предвидел. Так он еще никогда не смотрел на женщин. Игрушка,
хищница, жена и продолжательница рода - только в этих обличьях он предс-
тавлял себе женщину, только такой мыслил ее. Но женщина - друг  и  това-
рищ, какой оказалась Дид, повергала его в изумление. Он открывал  в  ней
все новые совершенства, и любовь его разгоралась все жарче и уже  помимо
его воли прорывалась в ласковом звуке голоса, вспыхивала в  устремленных
на нее глазах. Дид отлично все это видела, но, подобно многим  женщинам,
думала, что можно играть с огнем и все же избежать пожара.
   - Скоро настанет зима, - сказала она однажды со вздохом сожаления, но
не без лукавства, - и тогда конец прогулкам верхом.
   - Но я должен и зимой встречаться с вами!
   - Она покачала головой.
   - Нам очень хорошо, когда мы вместе, - ответила она, глядя ему  прямо
в глаза, - и я не забыла ваших смешных рассуждении о  цели  нашего  зна-
комства. Но это ни к чему не приведет. Я слишком хорошо себя знаю.  Уве-
ряю вас, я не ошибаюсь.
   Она говорила очень серьезно, даже участливо, явно  стараясь  смягчить
удар, и по-прежнему без смущения смотрела ему в лицо;  но  в  глазах  ее
мерцал золотистый свет, за которым  Харниш  угадывал  сокровенные  тайны
женского сердца, - и теперь он уже не страшился их.
   - Я, кажется, веду себя примерно, - заговорил он. - Думаю, вы  согла-
ситесь со мной. Должен вам сказать, что мне это нелегко дается - Посуди-
те сами. Ни разу я не обмолвился и словом о моей любви, а вы знаете, что
я люблю вас. Это не пустяки для  человека,  который  привык  все  делать
по-своему. Я вообще не из тех, кто любит мешкать. Посмотрели  бы  вы  на
меня в пути. Сам господь бог не догнал бы меня на снежной  тропе.  Но  с
вами я не тороплюсь. Из этого вы можете понять, как сильно я вас  люблю.
Конечно, я хочу, чтобы вы стали моей женой. А говорил я вам об этом?  Ни
разу ни слова не сказал. Молчал и вел себя примерно, хоть  и  тошно  мне
было молчать. Я не просил вас выйти за меня замуж. И сейчас не прошу. Не
потому, что я сомневаюсь. Лучше вас мне не найти, это я верно  знаю.  Но
я-то вам подхожу? Можете вы это решить? Или вы  еще  слишком  мало  меня
знаете? - Он пожал плечами. - Это мне неизвестно, а рисковать я не наме-
рен. Мне нужно знать наверное, думаете ли вы, что могли  бы  ужиться  со
мной или нет. Потому-то я и тяну и не иду ва-банк. Не хочу играть  втем-
ную.
   Так еще никто не объяснялся Дид в любви. Да и по наслышке она не зна-
ла ничего подобного. Больше всего его поразил ее рассудительный тон, ка-
ким говорил Харниш, но она тут же вспомнила, как у него дрожала рука  во
время их первого разговора в конторе, с какой нежностью  он  смотрел  на
нее и сегодня и во все предыдущие дни и как ласково  звучал  его  голос.
Вспомнила она и слова, как-то сказанные им: "Вы, может, не  знаете,  что
такое терпение". А потом он рассказал ей, как стрелял белок из  дробови-
ка, когда они с Дэвисом умирали с голоду на реке Стюарт.
   - Так что, сами видите, - настаивал Харниш, - мы должны встречаться с
вами зимой. Чтобы все было по-честному. Я думаю, вы еще не решили...
   - Вы ошибаетесь, - прервала его Дид. - Я никогда не позволю себе  по-