|
подойдя к окну, приподнял стекло повыше.
- Я каталась, - сказала она, - но в другой стороне.
- Почему не... - Он оборвал на полуслове, не зная, как закончить воп-
рос. - Скажите мне прямо, в чем дело, так же, как сказал я. Почему вы не
поехали в Пиедмонтские горы? Я повсюду искал вас.
- Вот именно потому. - Она с улыбкой посмотрела ему прямо в глаза,
потом потупилась. - Вы же сами понимаете, мистер Харниш.
Он уныло покачал головой.
- И понимаю и нет. Не привык я еще ко всяким городским выкрутасам. Я
знаю, что есть вещи, которых делать нельзя. Ну и пусть, пока мне не хо-
чется их делать.
- А когда хочется? - быстро спросила она.
- Тогда я их делаю. - На его лице с плотно сжатыми губами мелькнуло
жесткое, упрямое выражение, но он тут же поспешил оговориться: - Не
всегда, конечно. Но если ничего плохого не делаешь, никому не вредишь -
вот как наши прогулки, - то это уж просто чепуха.
Она медлила с ответом, вертя в руках карандаш, видимо, обдумывая, что
ему сказать. Он молча ждал.
- Наши прогулки, - начала она, - могут вызвать нарекания. Подумайте
сами. Вы же знаете, как люди рассуждают. Вы - мистер Харниш, миллио-
нер...
- Биржевой игрок, - с горечью добавил он.
Она кивнула, соглашаясь с этим нелестным определением, и продолжала:
- Я стенографистка в вашей конторе...
- Вы в тысячу раз лучше меня, - попытался он прервать ее, но она не
дала ему договорить.
- Я не это хочу сказать. Все очень просто и ясно, и таких случаев
сколько угодно. Я ваша служащая. И дело не в том, что думаете вы или я,
а в том, что подумают о нас. И мне незачем объяснять вам. Вы сами отлич-
но это понимаете.
Она говорила бесстрастным, деловитым тоном, но от Харниша не укры-
лось, что щеки у нее горят лихорадочным румянцем и что она немного зады-
хается от волнения.
- Очень сожалею, что напугал вас и вы из-за меня бросили любимые мес-
та для прогулок, - невпопад проговорил он.
- Вовсе вы меня не напугали, - с живостью возразила она. - Я не
школьница. Я давно уже сама о себе забочусь и никакого страха не испыты-
ваю. Мы с вами провели два воскресенья, и могу вас заверить, что я не
боялась ни вас, ни Боба. Не об этом речь. Я отлично могу сама о себе по-
заботиться. Но люди непременно тоже хотят проявить заботу, вот в чем бе-
да! Что скажут люди обо мне, если я каждое воскресенье буду кататься по
горам с моим патроном? Это нелепо - и все же это так. Никто слова бы не
сказал, если бы я ездила с кем-нибудь из сослуживцев, а с вами - нельзя.
- Но никто не знает и знать не должен! - воскликнул он.
- Тем хуже. Не чувствовать за собой никакой вины и прятаться на глу-
хих дорогах, будто у тебя совесть нечиста. Тогда уж лучше прямо и откры-
то...
- Позавтракать со мной в будний день, - докончил он, угадав ход ее
мыслей.
Она кивнула.
- Это не совсем то, что я хотела сказать, но более или менее. Я пред-
почла бы действовать в открытую, и пусть все об этом знают, чем пря-
таться с риском быть уличенной. Вы только не подумайте, что я жду приг-
лашения на завтрак, - добавила она с улыбкой, - но вы понимаете, что я
имею в виду.
- Тогда почему же вы не хотите ездить со мной в горы, не скрываясь? -
спросил он.
Она покачала головой, и Харнишу показалось, что на ее лице мелькнула
едва уловимая тень сожаления. Внезапно его охватил панический страх по-
терять ее.
|
|