Аманды и сделал шаг к бильярдам.
   Аманда схватила его за руку.
   - Извольте-ка сперва заплатить мне, - сказала она.
   "В самом деле, - подумал Жюльен, - она боится, что я улизну, не расп-
латившись". Аманда была взволнована не меньше его, и щеки и у нее  пыла-
ли, - она очень долго возилась, отсчитывая ему сдачу, и тихонько  повто-
ряла:
   - Уходите сейчас же из кафе, или я вас не стану  любить!  А  вы  мне,
признаться, очень нравитесь.
   В конце концов Жюльен ушел, но с  крайней  медлительностью  "А  может
быть, я все-таки должен пойти и поглядеть вот так же прямо в глаза этому
грубияну? - спрашивал он себя. И эта неуверенность заставила его протор-
чать чуть не целый час на бульваре перед кафе: он все дожидался, не вый-
дет ли оттуда его обидчик. Но тот не появлялся, и Жюльен ушел.
   Он пробыл в Безансоне всего несколько часов, и ему уже приходилось  в
чем-то упрекать себя. Старый лекарь, несмотря на свою подагру,  когда-то
преподал ему несколько уроков фехтования, и это был весь арсенал,  кото-
рым располагала сейчас ярость Жюльена. Но это затруднение не  остановило
бы его, если бы он знал, каким способом, кроме пощечины, можно  показать
свое возмущение противнику; а ведь если бы дело дошло  до  кулаков,  то,
разумеется, его противник, этот громадный мужчина, избил бы  его,  и  на
том бы дело и кончилось.
   "Для такого бедняка, как я, - размышлял Жюльен, -  без  покровителей,
без денег, в сущности, небольшая разница, что семинария, что тюрьма. На-
до будет оставить мое городское платье в какой-нибудь гостинице,  и  там
же я обряжусь в мое черное одеяние. Если мне когда-нибудь  удастся  выр-
ваться на несколько часов из семинарии, я могу, переодевшись, пойти  по-
видаться с красоткой Амандой" Придумано это было неплохо, но сколько  ни
попадалось ему гостиниц по дороге, он ни в одну из них не решился зайти.
   Наконец, когда он уже второй раз проходил мимо  "Посольской  гостини-
цы", его озабоченный взгляд встретился с глазами толстой,  довольно  еще
молодой, краснощекой женщины с очень оживленным и веселым лицом Он подо-
шел к ней и рассказал о своем затруднении.
   - Ну, разумеется, хорошенький мой аббатик,  -  отвечала  ему  хозяйка
"Посольской гостиницы", - я сохраню вашу городскую  одежду;  мало  того,
обещаю вам ее проветривать почаще - в этакую погоду не годится оставлять
долго лежать суконное платье.
   Она достала ключ, сама проводила его в комнату и  посоветовала  запи-
сать на бумажке все, что он ей оставляет.
   - Ах, боже мой, как вам идет это платье, дорогой аббат Сорель! - ска-
зала ему толстуха, когда он пришел к ней на кухню. - А  я,  знаете,  вас
сейчас хорошим обедом попотчую. Да не беспокойтесь, - добавила она,  по-
низив голос, - это вам будет стоить всего  двадцать  су,  а  со  всех  я
пятьдесят беру: надо ведь поберечь кошелечек ваш.
   - У меня есть десять луидоров, - не без гордости ответил Жюльен.
   - Ай ты господи! - испуганно воскликнула хозяйка. - Да разве можно об
этом так громко говорить? У нас тут немало проходимцев в Безансоне.  Ог-
лянуться не успеете, как вытащат. А главное, никогда по кофейням не  хо-
дите, там ихнего брата видимо-невидимо.
   - Вот как! - промолвил Жюльен, которого это замечание заставило  при-
задуматься.
   - Да вы никуда, кроме как ко мне, и не ходите, - я вас всегда и кофе-
ем напою. Знайте, что вас здесь всегда встретят по-дружески  и  обед  вы
получите за двадцать су; верьте мне, я вам дело говорю. Идите-ка  усажи-
вайтесь за стол, я вам сама подам.
   - Нет, не могу есть, - сказал ей Жюльен. - Я очень волнуюсь;  я  ведь
от вас должен прямо в семинарию идти.
   Но сердобольная толстуха отпустила его только после того, как  набила
ему карманы всякой снедью. Наконец Жюльен  отправился  в  свое  страшное
узилище. Хозяйка, стоя в дверях, показывала ему дорогу.