Но зачем я все-таки лицемерю, проклиная лицемерие? Ведь это вовсе  не
смерть, не тюрьма, не сырость, а то, что со мной нет госпожи де  Реналь,
- вот что меня угнетает. Если бы в Верьере, для того, чтобы видеть ее, я
вынужден был неделями сидеть, спрятавшись в подвале  ее  дома,  разве  я
стал бы жаловаться?"
   - Вот оно, влияние современников! - сказал он вслух, горько посмеива-
ясь. - Говорю один, сам с собой, в двух шагах от смерти и все-таки лице-
мерю... О девятнадцатый век!
   "... Охотник в лесу стреляет из ружья, добыча его падает, он бросает-
ся за ней, попадает сапогом в огромную муравьиную кучу, разрушает жилище
муравьев, и муравьи и их яйца летят во все стороны... И самые  мудрейшие
философы из муравьиного рода, никогда не постигнут, что это было за  ог-
ромное, черное, страшное тело, этот сапог охотника, который так внезапно
и молниеносно ворвался в их обитель вслед за ужасающим грохотом и  ярким
снопом рыжего пламени.
   ...Так вот, и смерть, и жизнь, и вечность - все это должно быть очень
просто для того, кто обладает достаточно мощными органами  чувств,  спо-
собными это объять... Мушка-однодневка появляется на свет в девять часов
утра в теплый летний день, а на исходе дня, в пять часов, она уже умира-
ет; откуда ей знать, что означает слово "ночь"?
   Дайте ей еще десять часов существования, и ома увидит и  поймет,  что
такое ночь.
   Вот так и я - я умру в двадцать три года. Дайте мне еще пять лет жиз-
ни, чтобы я мог пожить подле госпожи де Реналь..?"
   И он захохотал, как Мефистофель. "Какое безумие - рассуждать об  этих
великих вопросах!
   1. Я не перестаю лицемерить - точно здесь кто-то  есть,  кто  слушает
меня.
   2. Я забываю жить и любить, когда мне осталось жить так мало  дней...
Увы! Госпожи де Реналь нет со мной; пожалуй, муж не отпустит ее больше в
Безансон, чтобы она не позорила себя.
   Вот откуда мое одиночество, а вовсе не оттого, что в  мире  нет  бога
справедливого, доброго, всемогущего, чуждого злобы и мстительности!..
   О, если бы он только существовал!.. Я бы упал к его ногам. "Я  заслу-
жил смерть, - сказал бы я ему, - но, великий боже,  добрый,  милосердный
боже, отдай мне ту, кого я люблю!"
   Было уже далеко за полночь. Он заснул и проспал мирно часа два. Затем
явился Фуке.
   Жюльен чувствовал себя твердым и решительным,  как  человек,  который
ясно видит, что происходит в его душе.
 
 
   XLV
 
   - Не хочется  мне  преподносить  такую  неприятность  бедному  аббату
Шас-Бернару, вызывать его сюда, - сказал он Фуке. - Он после  этого  три
дня есть не будет. Постарайся раздобыть какого-нибудь янсениста из  дру-
зей аббата Пирара, чтобы это был не интриган.
   Фуке только и ждал,  когда  его  об  этом  попросят.  Таким  образом,
Жюльен, соблюдая приличия, сделал все, что от него могло потребовать об-
щественное мнение провинции. Благодаря аббату де Фрилеру и даже несмотря
на неподобающий выбор духовника, Жюльен в своем заточении все  же  нахо-
дился под покровительством конгрегации: веди он себя поумнее, ему бы по-
могли бежать. Но скверный воздух каземата оказывал свое действие, рассу-
док его слабел. Какое же это было для него счастье, когда к нему  верну-
лась г-жа де Реналь!
   - Мой долг прежде всего - быть с тобой, - сказала она ему, целуя его.
- Я убежала из Верьера.
   Жюльен нисколько не щадил себя перед ней, у  него  не  было  никакого
мелкого самолюбия, он признался ей во всех своих слабостях. Она  была  с