вслух, совершенно забыв о находившемся тут же тюремщике.  -  Этому  попу
хочется попасть в газеты, и уж, конечно, он этого добьется. Ах,  гнусные
провинциалы! В Париже мне не пришлось бы  терпеть  таких  унижений.  Там
шарлатанят искуснее. Приведите этого преподобного отца, - сказал он, на-
конец, тюремщику, весь обливаясь потом.
   Тюремщик перекрестился и вышел, весь сияя.
   Преподобный отец оказался невообразимым уродом и еще более  невообра-
зимо грязным. На дворе шел холодный дождь, и от этого  в  каземате  было
совсем темно и еще сильнее чувствовалась промозглая сырость. Поп  сделал
попытку облобызать Жюльена и, обратившись к нему с увещеванием, чуть бы-
ло не пустил слезу. Самое гнусное ханжество так и лезло в глаза; никогда
еще за всю свою жизнь Жюльен не испытывал такого бешенства.
   Не прошло и четверти часа после прихода  этого  попа,  а  Жюльен  уже
чувствовал себя жалким трусом. Впервые смерть показалась ему чудовищной.
Он представлял себе, во что обратится его тело, когда он  начнет  разла-
гаться через два дня после казни... и прочее в таком же роде.
   Он чувствовал, что вот-вот выдаст себя, обнаружив свою слабость,  или
бросится на этого попа и задушит его своими кандалами, но вдруг  у  него
мелькнула мысль отправить этого святошу отслужить за него сегодня же са-
мую долгую мессу в сорок франков.
   И так как время уже приближалось к полудню, поп удалился.
 
 
   XLIV
 
   Едва он вышел, Жюльен дал волю слезам. Он плакал долго, и плакал  от-
того, что должен умереть. Потом мало-помалу он стал думать  о  том,  что
если бы г-жа де Реналь была в Безансоне, он бы признался ей в своем  ма-
лодушии...
   И в ту самую минуту, когда он больше всего горевал о том,  что  возле
него нет его обожаемой возлюбленной, он услышал шаги Матильды.
   "Худшее из мучений в тюрьме - это невозможность запереть свою дверь",
- подумал он. Все, что ни говорила ему Матильда, только раздражало его.
   Она рассказала ему, что г-н Вально, который в день суда  уже  знал  о
назначении его в префекты, осмелился посмеяться над г-ном  де  Фрилером,
прельстившись соблазном вынести Жюльену смертный приговор.
   - "Что за фантазия пришла в голову вашему приятелю, - только что ска-
зал мне господин де Фрилер, - пробуждать  и  дразнить  мелкое  тщеславие
этой мещанской аристократии! Зачем ему понадобилось говорить  о  кастах?
Он им просто-таки сам подсказал, как им следовало поступить в их полити-
ческих интересах: эти простачки и не помышляли об этом и уже готовы были
слезу пустить. Но кастовая сторона дела заслонила для них ужас смертного
приговора. Наде признаться, что господин Сорель очень  наивен  в  делах.
Если нам не удастся испросить ему помилование, смерть его  будет  своего
рода самоубийством".
   Матильда не могла рассказать Жюльену того, о чем и сама она пока  еще
даже не подозревала, а именно, что аббат де Фрилер, видя, что  Жюльен  -
уже человек конченый, счел за благо для  своего  честолюбия  постараться
стать его преемником.
   Жюльен едва владел собой от бессильной ярости и раздражения.
   - Ступайте послушать мессу за спасение моей души,  -  сказал  он  Ма-
тильде, - дайте мне хоть минуту покоя.
   Матильда, и без того терзавшаяся ревностью из-за  длительных  визитов
г-жи де Реналь и только что узнавшая об ее отъезде, догадалась о причине
скверного настроения Жюльена и залилась слезами.
   Горе ее было искренне. Жюльен видел это и только еще  больше  раздра-
жался. Он испытывал неодолимую потребность остаться одному; но как этого
добиться?
   Наконец Матильда после тщетных уговоров и попыток смягчить его  ушла,
и он остался один, но чуть ли не в ту же минуту появился Фуке.