где-нибудь в горах, в местности вроде Вержи... Я был счастлив  тогда.  Я
только не понимал своего счастья!"
   Бывали минуты, когда он вдруг срывался со стула в страшном  смятении.
"Если бы я ранил насмерть госпожу де Реналь, я бы покончил с собой.  Мне
необходима эта уверенность, что она жива, чтобы не задыхаться от  отвра-
щения к себе. Покончить с собой! Вот о чем стоит подумать, - говорил  он
себе. - Эти лютые формалисты судьи, которые с такой  яростью  преследуют
несчастного подсудимого, а сами  за  какой-нибудь  жалкий  орден  готовы
вздернуть на виселицу лучшего из своих сограждан... Я бы избавился от их
власти, от всех их оскорблений на отвратительном французском языке,  ко-
торый здешняя газетка будет называть красноречием...
   Ведь я могу прожить еще по меньшей мере недель пять-шесть..." "Покон-
чить с собой! Нет, черт возьми, - решил он спустя несколько дней, - ведь
Наполеон жил.
   И потом, мне приятно жить. Здесь тихо, спокойно, никто мне не  надое-
дает", - смеясь, добавил он и начал составлять список книг, которые  со-
бирался выписать из Парижа.
 
 
   XXXVII
   БАШЕНКА
 
   Могила друга.
   Стерн.
 
   Из коридора донесся громкий шум, - в этот час обычно никто не  подни-
мался сюда; орлан улетел с криком, дверь растворилась, и почтенный  кюре
Шелан, трясущийся, с палкой в руках, упал к нему на грудь.
   - Ах, боже праведный! Да как же это может быть, дитя мое... Чудовище,
следовало бы мне сказать!
   И добрый старик уже больше не в состоянии  был  вымолвить  ни  слова.
Жюльен боялся, что он вот-вот упадет Ему пришлось довести его до  стула.
Длань времени тяжело легла на этого когда-то столь деятельного человека.
Жюльену казалось, что перед ним тень прежнего кюре. Отдышавшись немного,
старик заговорил:
   - Только позавчера я получил ваше письмо из Страсбурга и в  нем  ваши
пятьсот франков для верьерских бедняков Мне его принесли туда в горы,  в
Ливрю: я теперь там живу, у моего племянника Жана. И вдруг  вчера  узнаю
об этой катастрофе... Господи боже мой! Да может ли это быть!  -  Старик
уже не плакал, взор его был лишен всякой мысли, и он как  бы  машинально
добавил - Вам понадобятся ваши пятьсот франков, я вам их принес.
   - Мне только вас надобно видеть, отец мой! - воскликнул  растроганный
Жюльен. - А деньги у меня еще есть.
   Но больше он уже не мог добиться от старика ни одного разумного  сло-
ва. Время от времени слезы набегали на глаза г-на Шелана и тихонько  ка-
тились по щекам; он устремлял взгляд на  Жюльена  и,  казалось,  не  мог
прийти в себя от изумления, видя, как тот берет его руки и подносит их к
своим губам. Это лицо, когдато такое живое, так пламенно воодушевлявшее-
ся поистине благородными чувствами, теперь словно застыло, лишенное вся-
кого выражения. Вскоре за старцем пришел какой-то крестьянин.
   - Не годится ему уставать-то, и говорить много нельзя,  -  сказал  он
Жюльену, и тот понял, что это и есть его племянник.
   Это посещение погрузило Жюльена в жестокое уныние без  слез,  которые
могли бы его облегчить. Все стало для него теперь мрачным, безутешным, и
сердце его словно оледенело в груди.
   Это были самые ужасные минуты из того, что он пережил со времени сво-
его преступления. Он увидел смерть во всей ее неприглядности. Все  приз-
раки душевного величия и благородства рассеялись, как облако от налетев-
шей бури.
   Несколько часов длилось это ужасное состояние. Когда душа  отравлена,