которые, как она знала, хотелось иметь Жюльену. Она настояла, чтобы  тут
же, за прилавком, каждый из детей написал свое имя на тех книгах,  кото-
рые ему достались. А в то время как г-жа де Реналь радовалась, что нашла
способ вознаградить Жюльена, он оглядывался по сторонам, удивляясь  мно-
жеству книг, которые стояли на полках книжной лавки. Никогда еще  он  не
решался войти в такое нечестивое место;  сердце  его  трепетало.  Он  не
только не догадывался о том, что творится в душе г-жи де Реналь, но вов-
се и не думал об этом: он весь был поглощен мыслью, как бы ему придумать
какой-нибудь способ раздобыть здесь несколько книг, не замарав своей ре-
путации богослова. Наконец ему пришло в голову, что, если за это взяться
половчей, то, может быть,  удастся  внушить  г-ну  де  Реналю,  что  для
письменных упражнений его сыновей самой подходящей темой были бы жизнео-
писания знаменитых дворян здешнего края  После  целого  месяца  стараний
Жюльен, наконец, преуспел в своей затее, да так ловко, что спустя  неко-
торое время он решился сделать другую попытку и однажды  в  разговоре  с
г-ном де Реналем намекнул ему на некую возможность, которая для  высоко-
родного мэра представляла немалое затруднение, речь  шла  о  том,  чтобы
способствовать обогащению либерала - записаться абонентом в его  книжную
лавку. Г-н де Реналь вполне соглашался, что было бы весьма полезно  дать
его старшему сыну беглое представление de visu [5] о коекаких произведе-
ниях, о которых может зайти разговор, когда он будет в военной школе; но
Жюльен видел, что дальше этого г-н мэр не пойдет. Жюльен решил, что тут,
вероятно, что-то кроется, но что именно, он не мог догадаться.
   - Я полагаю, сударь, - сказал он ему как-то раз, - что это,  конечно,
было бы до крайности непристойно, если бы такое доброе  дворянское  имя,
как Реналь, оказалось в мерзких списках книготорговца.
   Чело г-на де Реналя прояснилось.
   - Да и для бедного студента-богослова, - продолжал Жюльен значительно
более угодливым тоном, - тоже было бы темным пятном, если бы  кто-нибудь
впоследствии откопал, что его имя значилось среди абонентов книгопродав-
ца, отпускающего книги на дом. Либералы смогут обвинить меня в том,  что
я брал самые что ни на есть гнусные книги, и - кто знает - они  не  пос-
тесняются приписать под моим именем названия этих поганых книг.
   Но тут Жюльен заметил, что дал маху. Он видел, как на лице мэра снова
проступает выражение замешательства и досады. Он замолчал "Ага, попался,
теперь я его вижу насквозь", - заключил он про себя.
   Прошло несколько дней, и вот как-то раз в присутствии г-на де  Реналя
старший мальчик спросил Жюльена, что это за книга, о  которой  появилось
объявление в "Котидьен".
   - Чтобы не давать этим якобинцам повода для зубоскальства, а вместе с
тем дать мне возможность ответить на вопрос господина Адольфа, можно бы-
ло бы записать абонентом в книжную лавку кого-либо из ваших  слуг,  ска-
жем, лакея.
   - Вот это недурно придумано, - подхватил, явно обрадовавшись, г-н  де
Реналь.
   - Но, во всяком случае, надо будет принять меры, - продолжал Жюльен с
серьезным, чуть ли не горестным видом, который весьма подходит некоторым
людям, когда они видят, что цель, к которой они  так  долго  стремились,
достигнута, - надо будет принять меры, чтобы слуга ваш ни в коем  случае
не брал никаких романов. Стоит только этим опасным книжкам  завестись  в
доме, и они совратят горничных да и того же слугу.
   - А политические памфлеты? Вы о них забыли? - с важностью добавил г-н
де Реналь.
   Ему не хотелось обнаруживать своего восхищения этим  искусным  манев-
ром, который придумал гувернер его детей.
   Так жизнь Жюльена заполнялась этими маленькими уловками, и  их  успех
интересовал его много больше, чем та несомненная склонность, которую  он
без труда мог бы прочитать в сердце г-жи де Реналь.
   Душевное состояние, в котором он пребывал до сих  пор,  теперь  снова
овладело им в доме г-на мэра И тут, как на  лесопилке  своего  отца,  он