|
роба. У него было так мало белья, что ему приходилось то и дело отдавать
его в стирку, - за этими-то маленькими одолжениями он и обращался к Эли-
зе. Эта крайняя бедность, о которой она и не подозревала, растрогала
г-жу де Реналь; ей захотелось сделать ему подарок, но она не решалась, и
этот внутренний разлад был первым тяжелым чувством, которое причинил ей
Жюльен. До сих пор имя Жюльена и ощущение чистой духовной радости слива-
лись для нее воедино. Мучаясь мыслью о бедности Жюльена, г-жа де Реналь
однажды сказала мужу, что следовало бы сделать Жюльену подарок, купить
ему белье.
- Что за глупости! - отвечал он. - С какой стати делать подарки чело-
веку, которым мы довольны и который нам отлично служит? Вот если бы мы
заметили, что он отлынивает от своих обязанностей, тогда бы следовало
поощрить его к усердию.
Госпоже де Реналь показался унизительным такой взгляд на вещи; однако
до появления Жюльена она бы даже не заметила этого. Теперь, всякий раз,
едва только взгляд ее падал на безукоризненно опрятный, хоть и весьма
непритязательный костюм юного аббата, у нее невольно мелькала мысль:
"Бедный мальчик, да как же это он ухитряется?"
И постепенно все то, чего недоставало Жюльену, стало вызывать в ней
одну только жалость и отнюдь не коробило ее.
Госпожа де Реналь принадлежала к числу тех провинциалок, которые на
первых порах знакомства легко могут показаться глупенькими. У нее не бы-
ло никакого житейского опыта, и она совсем не старалась блеснуть в раз-
говоре. Одаренная тонкой и гордой душой, она в своем безотчетном стрем-
лении к счастью, свойственном всякому живому существу, в большинстве
случаев просто не замечала того, что делали эти грубые люди, которыми ее
окружила судьба.
Будь у нее хоть какое-нибудь образование, она, несомненно, выделялась
бы и своими природными способностями и живостью ума, но в качестве бога-
той наследницы она воспитывалась у монахинь, пламенно приверженных "Свя-
тому сердцу Иисусову" и воодушевленных кипучей ненавистью ко всем тем
французам, которые считались врагами иезуитов. У г-жи де Реналь оказа-
лось достаточно здравого смысла, чтобы очень скоро забыть весь тот
вздор, которому ее учили в монастыре, но она ничего не обрела взамен и
так и жила в полном невежестве. Лесть, которую ей с юных лет расточали
как богатой наследнице, и несомненная склонность к пламенному благочес-
тию способствовали тому, что она стала замыкаться в себе. На вид она бы-
ла необыкновенно уступчива и, казалось, совершенно отреклась от своей
воли, и верьерские мужья не упускали случая ставить это в пример своим
женам, что составляло предмет гордости г-на де Реналя; на самом же деле
ее обычное душевное состояние было следствием глубочайшего высокомерия.
Какая-нибудь принцесса, которую вспоминают как пример гордыни, и та про-
являла несравненно больше внимания к тому, что делали окружающие ее
придворные, чем проявляла эта, такая кроткая и скромная с виду женщина,
ко всему, что бы ни сделал или не сказал ее супруг. До появления Жюльена
единственное на что она, в сущности, обращала внимание, были ее дети. Их
маленькие недомогания, их огорчения, их крохотные радости поглощали всю
способность чувствовать у этой души. За всю свою жизнь г-жа де Реналь
пылала любовью только к господу богу, когда воспитывалась в монастыре
Сердца Иисусова в Безансоне.
Хоть она и не снисходила до того, чтобы кому-нибудь говорить об этом,
но достаточно было хотя бы легкого озноба или жара у одного из ее сыно-
вей, чтобы она сразу же пришла в такое состояние, как если бы ребенок
уже погиб. Грубый смех, пожимание плечами да какая-нибудь избитая фраза
по поводу женской блажи - вот все, что она получала в ответ, когда в
первые годы замужества в порыве откровенности пыталась поделиться своими
чувствами с мужем. От такого рода шуточек, в особенности когда речь шла
о болезни детей, у г-жи де Реналь сердце переворачивалось в груди. Вот
что она обрела взамен угодливой и медоточивой лести иезуитского монасты-
ря, где протекала ее юность. Горе воспитало ее. Гордость не позволяла ей
|
|