солях.
   - Нет, окон бить не надо, - возразила Матильда, тщетно пытаясь  гово-
рить непринужденным тоном. - Мне кажется, вы могли бы опустить  лестницу
на веревке, если ее привязать к первой перекладине. У  меня  тут  всегда
целый запас веревок.
   "И это влюбленная женщина! - подумал Жюльен. - И она еще осмеливается
говорить, что любит! Такое хладнокровие, такая обдуманность во всех этих
мерах предосторожности довольно ясно показывают, что я вовсе не торжест-
вую над господином де Круазенуа, как мне по моей глупости  вообразилось,
а просто являюсь его преемником. В сущности, не все ли равно! Я ведь  не
влюблен в нее! Я торжествую над маркизом в том смысле, что ему,  разуме-
ется, должно быть неприятно, что его заменил кто-то другой, а еще  более
неприятно, что этот другой - я. С каким высокомерием он поглядел на меня
вчера в кафе Тортони, делая вид, что не узнал меня, и с каким злым видом
он, наконец, кивнул мне, когда уж больше неудобно было притворяться!"
   Жюльен привязал веревку к верхней перекладине лестницы и стал медлен-
но опускать ее, высунувшись далеко за  оконную  нишу,  чтобы  не  задеть
лестницей стекла внизу. "Вот удобный момент, чтобы  прикончить  меня,  -
подумал он, - если кто-нибудь спрятан в комнате у Матильды".  Но  кругом
по-прежнему царила глубокая тишина.
   Лестница коснулась земли, Жюльену удалось уложить ее на гряду с экзо-
тическими цветами, которая в виде бордюра шла вдоль стены.
   - Что скажет моя мать, - молвила Матильда, - когда увидит  свои  рос-
кошные насаждения в таком изуродованном виде.
   - Надо бросить и веревку, - добавила она с удивительным  хладнокрови-
ем. - Если увидят, что она спущена из окна, это  будет  довольно  трудно
объяснить.
   - А мой как уходить отсюда? - шутливым тоном спросил Жюльен, подражая
ломаному языку креолов (Одна из горничных в доме была родом  из  Сан-До-
минго.)
   - Вам - ваш уходить через дверь, - в восторге от этой выдумки отвеча-
ла Матильда.
   "Ах, нет, - подумала она, - конечно, этот человек достоин  моей  люб-
ви!"
   Жюльен бросил веревку в сад; Матильда схватила его за руку.  Подумав,
что это враг, он быстро обернулся и выхватил кинжал. Ей показалось,  что
где-то открыли окно. Несколько мгновений они стояли  неподвижно,  затаив
дыхание. Луна озаряла их ярким, полным светом. Шум больше не повторился,
беспокоиться было нечего.
   И тогда снова наступило замешательство, оно было одинаково  сильно  у
обоих. Жюльен удостоверился, что дверь в комнату заперта на все  задвиж-
ки; ему очень хотелось заглянуть под кровать,  но  он  не  решался.  Там
вполне могли спрятаться один, а то и  два  лакея  Наконец,  устрашившись
мысли, что он потом сам будет жалеть о своей неосторожности,  он  загля-
нул.
   Матильду опять охватило мучительное чувство стыда. Она была  в  ужасе
от того, что она затеяла.
   - Что вы сделали с моими письмами? - выговорила она наконец.
   - Первое письмо спрятано в толстенную протестантскую Библию,  и  вче-
рашний вечерний дилижанс увез ее далеко-далеко отсюда.
   Он говорил очень внятно и умышленно приводил эти подробности  с  тем,
чтобы люди, которые могли спрятаться в двух огромных шкафах красного де-
рева, куда он не решался заглянуть, услышали его.
   - А другие два сданы на почту и отправлены той же дорогой.
   - Боже великий! Зачем же такие предосторожности? - спросила  изумлен-
ная Матильда.
   "Чего мне, собственно, лгать?" - подумал Жюльен  и  признался  ей  во
всех своих подозрениях.
   - Так вот чем объясняются твои холодные  письма!  -  воскликнула  Ма-
тильда, и в голосе ее слышалось скорее какое-то  исступление,  чем  неж-