Сад этот был очень большой, и разбит он был с изумительным вкусом то-
му назад несколько лет. Но деревья росли здесь со времен  достопамятного
Прео-Клера, столь прославившегося в царствование Генриха  III.  Им  было
более ста лет. От них веяло каким-то диким привольем.
   Мессинджер.
 
   Он только что собрался написать Фуке, чтобы отменить свое  предыдущее
распоряжение, когда услышал, что бьет  одиннадцать.  Он  громко  стукнул
задвижкой и несколько раз повернул ключ в дверном замке  своей  комнаты,
словно запирался на ночь. Затем, крадучись, пошел посмотреть, что  дела-
ется в доме, в особенности на пятом этаже, где жили слуги. Нигде  ничего
особенного не происходило. У одной из горничных г-жи де Ла-Моль была ве-
черинка, собравшиеся весело попивали пунш. "Те, что там гогочут, - поду-
мал Жюльен, - не могут участвовать в этой ночной засаде, - они  были  бы
настроены посерьезней".
   Наконец он пробрался в самый темный угол сада. "Если  они  решили  не
посвящать в это дело здешних слуг, то люди,  которым  поручено  схватить
меня, явятся, очевидно, через садовую ограду.
   Если господин де Круазенуа все это хладнокровно обдумал, он,  разуме-
ется, должен был бы сообразить, что для репутации особы, на  которой  он
собирается жениться, более безопасно схватить меня, прежде чем  я  успею
проникнуть в ее комнату".
   Он произвел настоящую рекогносцировку, и весьма тщательную. "Ведь тут
на карту поставлена моя честь, - думал он, - и  если  я  чего-нибудь  не
предусмотрю и попаду впросак, напрасно я потом буду говорить себе:  "Ах,
я об этом не подумал", - все равно я себе этого никогда не прощу". Пого-
да была на редкость ясная: тут уж надеяться было не на что. Луна  взошла
около одиннадцати, и сейчас, в половине первого, она заливала ярким све-
том весь фасад особняка, выходивший в сад.
   "Нет, она просто с ума сошла! - думал Жюльен. Пробило час, но в окнах
графа Норбера все еще был виден свет. Никогда за всю свою  жизнь  Жюльен
не испытывал такого страха: во всей этой затее ему со всех сторон  мере-
щились одни только опасности, и он не чувствовал ни малейшего пыла.
   Он пошел, притащил огромную лестницу, подождал  минут  пять  -  может
быть, она еще одумается? - и ровно в пять минут второго приставил  лест-
ницу к окну Матильды. Он поднялся тихонько, держа пистолет в руке, удив-
ляясь про себя, что его до сих пор не схватили. Когда  он  поравнялся  с
окном, оно бесшумно раскрылось.
   - Наконец-то! - сказала ему Матильда, явно волнуясь. -  Я  уже  целый
час слежу за всеми вашими движениями.
   Жюльен чувствовал себя в высшей степени растерянно; он не  знал,  как
ему следует себя вести, и не испытывал никакой любви.  Стараясь  преодо-
леть свое замешательство, он подумал, что надо держаться посмелей, и по-
пытался обнять Матильду.
   - Фи, - сказала она, отталкивая его.
   Очень довольный тем, что его оттолкнули,  он  поспешно  огляделся  по
сторонам. Луна светила так ярко, что тени от нее в комнате Матильды были
совсем черные. "Очень может быть, что тут где-нибудь  и  спрятаны  люди,
только я их не вижу", - подумал он.
   - Что это у ваг в боковом кармане, -  спросила  Матильда,  обрадовав-
шись, что нашлась какая-то тема для разговора.
   Она была в мучительнейшем состоянии: все чувства, которые она преодо-
левала в себе, - стыдливость, скромность, столь естественные  в  девушке
благородного происхождения, - теперь снова овладели ею, и это была  нас-
тоящая пытка.
   - У меня тут оружие всех родов, в том числе и  пистолеты,  -  отвечал
Жюльен, довольный не менее ее, что может что-то сказать.
   - Надо опустить лестницу, - сказала Матильда.
   - Она огромная. Как бы не разбить окна внизу в гостиной или на антре-