Наполеону; сам же он говорил о нем не иначе, как с омерзением.
 
 
   VII
   ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ СРОДСТВО
 
   Они не способны тронуть сердце, не причинив ему боль.
   Современный автор.
 
   Дети обожали его; он не питал к ним никакой любви; мысли его были да-
леко от них. Что бы ни проделывали малыши, он никогда не терял терпения.
Холодный, справедливый, бесстрастный, но тем не менее любимый, - ибо его
появление все же как-то рассеяло скуку в доме, - он был хорошим воспита-
телем. Сам же он испытывал лишь ненависть и отвращение к  этому  высшему
свету, куда он был допущен, - правда, допущен только  к  самому  краешку
стола, чем, быть может, и объяснялись его ненависть и отвращение.  Иног-
да, сидя за столом во время какого-нибудь званого обеда, он едва сдержи-
вал свою ненависть ко всему, что его окружало. Как-то раз в праздник св.
Людовика, слушая за столом разглагольствования г-на Вально, Жюльен  чуть
было не выдал себя: он убежал в сад под предлогом, что ему  надо  взгля-
нуть на детей!
   "Какое восхваление честности! - мысленно восклицал он. - Можно  поду-
мать, что это единственная добродетель в мире, а в  то  же  время  какое
низкопоклонство, какое пресмыкательство перед человеком, который уж  на-
верняка удвоил и утроил свое состояние с тех пор, как распоряжается иму-
ществом бедняков. Готов биться об заклад, что он наживается даже на  тех
средствах, которые отпускает казна на этих  несчастных  подкидышей,  чья
бедность поистине должна быть священной и неприкосновенной. Ах,  чудови-
ща! Чудовища! Ведь и сам-то я, да, я тоже вроде подкидыша: все меня  не-
навидят - отец, братья, вся семья".
   Незадолго до этого праздника св. Людовика Жюльен, повторяя на  память
молитвы, прогуливался в небольшой роще, расположенной над Аллеей Вернос-
ти и называвшейся Бельведер, как вдруг на одной глухой  тропинке  увидел
издали своих братьев; ему не удалось избежать встречи с ними. Его  прек-
расный черный костюм, весь его чрезвычайно благопристойный вид и то  со-
вершенно искреннее презрение, с каким он относился к ним, вызвали  такую
злобную ненависть у этих грубых мастеровых, что они набросились на  него
с кулаками и избили так, что он остался лежать без памяти, весь в крови.
Г-жа де Реналь, прогуливаясь в обществе г-на Вально и помощника  префек-
та, случайно зашла в эту рощу и, увидев Жюльена распростертым на  земле,
решила, что он убит. Она пришла в такое смятение, что у г-на Вально  ше-
вельнулось чувство ревности.
   Но это была преждевременная тревога с его стороны. Жюльен считал г-жу
де Реналь красавицей, но ненавидел ее за ее красоту: ведь это было  пер-
вое препятствие на его пути к преуспеянию, и он чуть было не  споткнулся
о него. Он всячески избегал разговаривать с нею, чтобы у нее скорее изг-
ладился из памяти тот восторженный порыв, который толкнул его поцеловать
у нее руку в первый день.
   Элиза, горничная г-жи де Реналь, не замедлила влюбиться в  юного  гу-
вернера: она постоянно говорила о нем со своей  госпожой.  Любовь  Элизы
навлекла на Жюльена ненависть одного из лакеев. Как-то однажды он  услы-
шал, как этот человек упрекал Элизу: "Вы и говорить-то со мной больше не
желаете с тех пор, как этот поганый гувернер появился  у  нас  в  доме".
Жюльен отнюдь не заслуживал подобного эпитета; но, будучи красивым  юно-
шей, он инстинктивно удвоил заботы о своей  наружности.  Ненависть  г-на
Вально тоже удвоилась. Он громогласно заявил, что юному аббату не  подо-
бает такое кокетство. Жюльен в своем черном долгополом сюртуке был похож
на монаха, разве что сутаны не хватало.
   Госпожа де Реналь заметила, что Жюльен частенько разговаривает с Эли-
зой, и дозналась, что причиной тому является крайняя скудость его гарде-