|
Наполеону; сам же он говорил о нем не иначе, как с омерзением.
VII
ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ СРОДСТВО
Они не способны тронуть сердце, не причинив ему боль.
Современный автор.
Дети обожали его; он не питал к ним никакой любви; мысли его были да-
леко от них. Что бы ни проделывали малыши, он никогда не терял терпения.
Холодный, справедливый, бесстрастный, но тем не менее любимый, - ибо его
появление все же как-то рассеяло скуку в доме, - он был хорошим воспита-
телем. Сам же он испытывал лишь ненависть и отвращение к этому высшему
свету, куда он был допущен, - правда, допущен только к самому краешку
стола, чем, быть может, и объяснялись его ненависть и отвращение. Иног-
да, сидя за столом во время какого-нибудь званого обеда, он едва сдержи-
вал свою ненависть ко всему, что его окружало. Как-то раз в праздник св.
Людовика, слушая за столом разглагольствования г-на Вально, Жюльен чуть
было не выдал себя: он убежал в сад под предлогом, что ему надо взгля-
нуть на детей!
"Какое восхваление честности! - мысленно восклицал он. - Можно поду-
мать, что это единственная добродетель в мире, а в то же время какое
низкопоклонство, какое пресмыкательство перед человеком, который уж на-
верняка удвоил и утроил свое состояние с тех пор, как распоряжается иму-
ществом бедняков. Готов биться об заклад, что он наживается даже на тех
средствах, которые отпускает казна на этих несчастных подкидышей, чья
бедность поистине должна быть священной и неприкосновенной. Ах, чудови-
ща! Чудовища! Ведь и сам-то я, да, я тоже вроде подкидыша: все меня не-
навидят - отец, братья, вся семья".
Незадолго до этого праздника св. Людовика Жюльен, повторяя на память
молитвы, прогуливался в небольшой роще, расположенной над Аллеей Вернос-
ти и называвшейся Бельведер, как вдруг на одной глухой тропинке увидел
издали своих братьев; ему не удалось избежать встречи с ними. Его прек-
расный черный костюм, весь его чрезвычайно благопристойный вид и то со-
вершенно искреннее презрение, с каким он относился к ним, вызвали такую
злобную ненависть у этих грубых мастеровых, что они набросились на него
с кулаками и избили так, что он остался лежать без памяти, весь в крови.
Г-жа де Реналь, прогуливаясь в обществе г-на Вально и помощника префек-
та, случайно зашла в эту рощу и, увидев Жюльена распростертым на земле,
решила, что он убит. Она пришла в такое смятение, что у г-на Вально ше-
вельнулось чувство ревности.
Но это была преждевременная тревога с его стороны. Жюльен считал г-жу
де Реналь красавицей, но ненавидел ее за ее красоту: ведь это было пер-
вое препятствие на его пути к преуспеянию, и он чуть было не споткнулся
о него. Он всячески избегал разговаривать с нею, чтобы у нее скорее изг-
ладился из памяти тот восторженный порыв, который толкнул его поцеловать
у нее руку в первый день.
Элиза, горничная г-жи де Реналь, не замедлила влюбиться в юного гу-
вернера: она постоянно говорила о нем со своей госпожой. Любовь Элизы
навлекла на Жюльена ненависть одного из лакеев. Как-то однажды он услы-
шал, как этот человек упрекал Элизу: "Вы и говорить-то со мной больше не
желаете с тех пор, как этот поганый гувернер появился у нас в доме".
Жюльен отнюдь не заслуживал подобного эпитета; но, будучи красивым юно-
шей, он инстинктивно удвоил заботы о своей наружности. Ненависть г-на
Вально тоже удвоилась. Он громогласно заявил, что юному аббату не подо-
бает такое кокетство. Жюльен в своем черном долгополом сюртуке был похож
на монаха, разве что сутаны не хватало.
Госпожа де Реналь заметила, что Жюльен частенько разговаривает с Эли-
зой, и дозналась, что причиной тому является крайняя скудость его гарде-
|
|