Жюльену чрезвычайно не хотелось уходить ни с чем, поэтому он  затяги-
вал объяснение. Он наблюдал за самодовольной физиономией шевалье де  Бо-
вуази, который не преминул назвать себя в разговоре этим титулом,  заде-
тый тем, что Жюльен называл его просто "сударь".
   Жюльен любовался его важностью, к которой примешивался какой-то отте-
нок легкой кичливости, не покидавшей его ни на минуту. Он удивлялся  его
странной манере двигать языком, произнося слова... Но в конце концов  по
всем этом не было ни малейшего основания для ссоры.
   Юный  дипломат  с  величайшей  учтивостью  выразил  свою   готовность
драться, но отставной лейтенант 96-го полка, который просидел битый час,
раздвинув ноги, упершись руками в бедра и выставив  локти,  заявил,  что
его друг г-н Сорель отнюдь не способен вступать с человеком в  ссору  на
прусский манер только изза того, что у этого человека украли его  визит-
ные карточки.
   Жюльен вышел из дома шевалье де Бовуази в отвратительнейшем  настрое-
нии. Карета шевалье ожидала его во дворе перед крыльцом Нечаянно  подняв
глаза, Жюльен узнал в кучере, сидевшем на козлах, своего вчерашнего  ос-
корбителя.
   Едва он его увидел, он мигом схватил его за  полу  длинного  кафтана,
сбросил с козел и осыпал ударами хлыста. Двое лакеев бросились на выруч-
ку своего товарища и обрушились на Жюльена с кулаками, но он  тотчас  же
выхватил свой маленький пистолет и стал стрелять; они сразу обратились в
бегство. Все это было делом одной минуты.
   Шевалье де Бовуази, спускаясь по лестнице с восхитительно важным  ви-
дом, повторял своим барственным голосом, внушительно оттеняя каждое сло-
во: "Что такое? Что такое?" Несомненно, он был заинтересован до крайнос-
ти, но его дипломатическая важность не позволяла ему обнаружить свое лю-
бопытство. Когда он узнал, в чем дело, эта торжественная важность на его
лице постепенно уступила место выражению шутливого хладнокровия, которое
никогда не должно покидать лица дипломата.
   Лейтенант 96-го  понял,  что  г-ну  де  Бовуази  самому  не  терпится
драться; он тоже решил сделать дипломатический ход,  дабы  сохранить  за
своим другом преимущество инициативы.
   - Ну, тут уж имеется явное основание для дуэли! - вскричал он.
   - Да, я полагаю, вполне достаточное, - сказал дипломат - Выгнать это-
го мошенника! - сказал он лакеям. - Пусть кто-нибудь другой сядет на его
место.
   Открыли дверцу: шевалье непременно желал  оказать  любезность  своему
противнику и его секунданту. Они отправились к другу г-на де Бовуази,  и
тот указал подходящее для дуэли место. Дорогой они очень мило  беседова-
ли. Только дипломат выглядел несколько странно в своем шлафроке.
   "Хоть это и очень знатные господа, - думал Жюльен, - но они совсем не
такие скучные, как те особы, что являются на обеды к господину де Ла-Мо-
лю. Они позволяют себе отступать от благопристойности". Разговор  шел  о
танцовщицах, которые понравились публике во  вчерашнем  балете.  Господа
эти беспрестанно намекали на  какие-то  пикантные  истории,  которых  ни
Жюльен, ни его секундант, лейтенант 96-го, не знали. Жюльен был не такой
глупец, чтобы притворяться осведомленным:  он  совершенно  непринужденно
признался в своем невежестве. Такое чистосердечие очень понравилось дру-
гу шевалье; он рассказал Жюльену эти истории со  всеми  подробностями  и
весьма забавно.
   Одно обстоятельство чрезвычайно удивило Жюльена.  На  какой-то  улице
карета их задержалась на минутку из-за того, что там шли работы по  соо-
ружению временного алтаря для религиозной процессии  в  честь  праздника
тела господня. Дипломат и его приятель позволили себе  по  этому  поводу
несколько шуток: здешний кюре, по их словам, был родным сыном  архиепис-
копа. Никогда в доме маркиза де Ла-Моля, претендовавшего на титул герцо-
га, никто не осмелился бы произнести что-либо подобное.
   Дуэль закончилась в одну минуту: Жюльен получил пулю в руку, ему сде-
лали перевязку из носовых платков, смоченных водкой, и шевалье де Бовуа-