|
цы, кровь - это была разбрызганная святая вода, которую отсвет красных
занавесей делал похожей на кровь.
Наконец Жюльену стало стыдно своего тайного страха.
"Неужели я такой трус? - сказал он себе. - К оружию!"
Этот призыв, так часто повторявшийся в рассказах старого лекаря, ка-
зался Жюльену героическим. Он повернулся и быстро зашагал к дому г-на де
Реналя.
Однако, несмотря на всю свою великолепную решимость, едва только он
увидал в двадцати шагах перед собой этот дом, как его охватила непобеди-
мая робость. Чугунная решетчатая калитка была открыта: она показалась
ему верхом великолепия. Надо было войти в нее.
Но не только у Жюльена сжималось сердце оттого, что он вступал в этот
дом. Г-жа де Реналь при ее чрезвычайной застенчивости была совершенно
подавлена мыслью о том, что какой-то чужой человек, в силу своих обязан-
ностей, всегда будет теперь стоять между нею и детьми. Она привыкла к
тому, что ее сыновья спят около нее, в ее комнате. Утром она пролила не-
мало слез, когда у нее на глазах перетаскивали их маленькие кроватки в
комнату, которая была предназначена для гувернера. Тщетно упрашивала она
мужа, чтобы он разрешил перенести обратно к ней хотя бы только кроватку
самого младшего, Станислава-Ксавье.
Свойственная женщинам острота чувств у г-жи де Реналь доходила до
крайности. Она уже рисовала себе отвратительного, грубого, взлохмаченно-
го субъекта, которому разрешается орать на ее детей только потому, что
он знает латынь. И за этот варварский язык он еще будет пороть ее сыно-
вей.
VI
НЕПРИЯТНОСТЬ
Non so piu cosa son Cosa faccio.
Mozart (Figaro) [4]
Госпожа де Реналь с живостью и грацией, которые были так свойственны
ей, когда она не опасалась, что на нее кто-то смотрит, выходила из гос-
тиной через стеклянную дверь в сад, и в эту минуту взгляд ее упал на
стоявшего у подъезда молодого крестьянского паренька, совсем еще мальчи-
ка, с очень бледным, заплаканным лицом. Он был в чистой белой рубахе и
держал под мышкой очень опрятную курточку из лилового ратина.
Лицо у этого юноши было такое белое, а глаза такие кроткие, что слег-
ка романтическому воображению г-жи де Реналь представилось сперва, что
это, быть может, молоденькая переодетая девушка, которая пришла просить
о чем-нибудь господина мэра. Ей стало жалко бедняжку, стоявшую у подъез-
да и, по-видимому, не решавшуюся протянуть руку к звонку. Г-жа де Реналь
направилась к ней, забыв на минуту о том огорчении, которое причиняла ей
мысль о гувернере. Жюльен стоял лицом к входной двери и не видел, как
она подошла. Он вздрогнул, услыхав над самым ухом ласковый голос:
- Что вы хотите, дитя мое?
Жюльен быстро обернулся и, потрясенный взглядом, полным участия, за-
был на миг о своем смущении; он смотрел на нее, изумленный ее красотой,
и вдруг забыл все на свете, забыл даже, зачем он пришел сюда. Г-жа де
Реналь повторила свой вопрос.
- Я пришел сюда потому, что я должен здесь быть воспитателем, судары-
ня, - наконец вымолвил он, весь вспыхнув от стыда за свои слезы и стара-
ясь незаметно вытереть их.
Госпожа де Реналь от удивления не могла выговорить ни слова; они сто-
яли совсем рядом и глядели друг на друга Жюльену еще никогда в жизни не
приходилось видеть такого нарядного существа, а еще удивительнее было
то, что эта женщина с белоснежным лицом говорила с ним таким ласковым
голосом. Г-жа де Реналь смотрела на крупные слезы, катившиеся сначала по
|
|