цы, кровь - это была разбрызганная святая вода, которую  отсвет  красных
занавесей делал похожей на кровь.
   Наконец Жюльену стало стыдно своего тайного страха.
   "Неужели я такой трус? - сказал он себе. - К оружию!"
   Этот призыв, так часто повторявшийся в рассказах старого лекаря,  ка-
зался Жюльену героическим. Он повернулся и быстро зашагал к дому г-на де
Реналя.
   Однако, несмотря на всю свою великолепную решимость, едва  только  он
увидал в двадцати шагах перед собой этот дом, как его охватила непобеди-
мая робость. Чугунная решетчатая калитка была  открыта:  она  показалась
ему верхом великолепия. Надо было войти в нее.
   Но не только у Жюльена сжималось сердце оттого, что он вступал в этот
дом. Г-жа де Реналь при ее чрезвычайной  застенчивости  была  совершенно
подавлена мыслью о том, что какой-то чужой человек, в силу своих обязан-
ностей, всегда будет теперь стоять между нею и детьми.  Она  привыкла  к
тому, что ее сыновья спят около нее, в ее комнате. Утром она пролила не-
мало слез, когда у нее на глазах перетаскивали их маленькие  кроватки  в
комнату, которая была предназначена для гувернера. Тщетно упрашивала она
мужа, чтобы он разрешил перенести обратно к ней хотя бы только  кроватку
самого младшего, Станислава-Ксавье.
   Свойственная женщинам острота чувств у г-жи  де  Реналь  доходила  до
крайности. Она уже рисовала себе отвратительного, грубого, взлохмаченно-
го субъекта, которому разрешается орать на ее детей только  потому,  что
он знает латынь. И за этот варварский язык он еще будет пороть ее  сыно-
вей.
 
 
   VI
   НЕПРИЯТНОСТЬ
 
   Non so piu cosa son Cosa faccio.
   Mozart (Figaro) [4]
 
   Госпожа де Реналь с живостью и грацией, которые были так  свойственны
ей, когда она не опасалась, что на нее кто-то смотрит, выходила из  гос-
тиной через стеклянную дверь в сад, и в эту минуту  взгляд  ее  упал  на
стоявшего у подъезда молодого крестьянского паренька, совсем еще мальчи-
ка, с очень бледным, заплаканным лицом. Он был в чистой белой  рубахе  и
держал под мышкой очень опрятную курточку из лилового ратина.
   Лицо у этого юноши было такое белое, а глаза такие кроткие, что слег-
ка романтическому воображению г-жи де Реналь представилось  сперва,  что
это, быть может, молоденькая переодетая девушка, которая пришла  просить
о чем-нибудь господина мэра. Ей стало жалко бедняжку, стоявшую у подъез-
да и, по-видимому, не решавшуюся протянуть руку к звонку. Г-жа де Реналь
направилась к ней, забыв на минуту о том огорчении, которое причиняла ей
мысль о гувернере. Жюльен стоял лицом к входной двери и  не  видел,  как
она подошла. Он вздрогнул, услыхав над самым ухом ласковый голос:
   - Что вы хотите, дитя мое?
   Жюльен быстро обернулся и, потрясенный взглядом, полным участия,  за-
был на миг о своем смущении; он смотрел на нее, изумленный ее  красотой,
и вдруг забыл все на свете, забыл даже, зачем он пришел  сюда.  Г-жа  де
Реналь повторила свой вопрос.
   - Я пришел сюда потому, что я должен здесь быть воспитателем, судары-
ня, - наконец вымолвил он, весь вспыхнув от стыда за свои слезы и стара-
ясь незаметно вытереть их.
   Госпожа де Реналь от удивления не могла выговорить ни слова; они сто-
яли совсем рядом и глядели друг на друга Жюльену еще никогда в жизни  не
приходилось видеть такого нарядного существа, а  еще  удивительнее  было
то, что эта женщина с белоснежным лицом говорила с  ним  таким  ласковым
голосом. Г-жа де Реналь смотрела на крупные слезы, катившиеся сначала по