Представьте себе, сударь, да; для Жюльена, как и для потомства,  не  су-
ществовало никакой разницы между  Аркольским  мостом,  Святой  Еленой  и
Мальмезоном.
   Вечером Жюльен долго колебался, прежде чем решился пойти в  театр:  у
него были престранные идеи по поводу этого богопротивного места.
   Глубочайшее недоверие не позволяло ему любоваться живым Парижем;  его
трогали только памятники, оставленные его героем.
   "Итак, значит, я теперь в самом центре всяких интриг и лицемерия! Вот
тут-то и царят покровители аббата де Фрилера".
   На третий день к вечеру любопытство одержало верх над его  намерением
посмотреть все и только потом уж отправиться к аббату Пирару.  Холодным,
сухим тоном аббат разъяснил ему, какая жизнь ждет его у г-на де Ла-Моля.
   - Если к концу нескольких месяцев вы не окажетесь полезным, вы верне-
тесь в семинарию, но у вас будет добрая зарука. Вы будете  жить  в  доме
маркиза; это один из первых вельмож во Франции. Вы будете носить  черный
костюм, но такой, какой носят люди в трауре, а не такой, какой носит ду-
ховенство. Я требую, чтобы вы три раза в неделю  продолжали  занятия  по
богословию в семинарии, куда я вас рекомендую. Ежедневно  к  полудню  вы
будете являться в библиотеку маркиза, который предполагает поручить  вам
вести переписку по его тяжбам и другим делам. Маркиз пишет на полях каж-
дого письма, которое приходит на его имя, кратко,  в  двух  словах,  что
надлежит ответить. Я полагаю - и так я сказал ему, -  что  по  истечении
трех месяцев вы приобретете умение составлять ответы эти так, что,  если
вы принесете на подпись маркизу двенадцать писем,  он  сможет  подписать
восемь или девять. Вечером, в восемь часов, вы все складываете, приводи-
те в порядок его письменный стол, и в десять вы свободны.
   - Может случиться, - продолжал аббат Пирар, - что какая-нибудь  прес-
тарелая дама или какой-нибудь господин с вкрадчивым языком  посулят  вам
некие необозримые блага или просто-напросто предложат вам деньги,  чтобы
вы показали им письма, которые пишут маркизу...
   - О сударь! - весь вспыхнув, воскликнул Жюльен.
   - Странно, - сказал аббат с горькой усмешкой, - что у вас, при  вашей
бедности, да еще после целого года семинарии, все  еще  сохранились  эти
порывы благородного негодования. Должно быть, вы были совсем уж слепцом!
   - Уж не сила ли крови это? - промолвил аббат вполголоса, как бы  рас-
суждая сам с собой. - А всего страннее,  -  добавил  он,  поглядывая  на
Жюльена, - то, что маркиз вас знает... Не представляю себе,  откуда.  Он
положил вам для начала сто луидоров жалованья. Этот  человек  повинуется
только своим прихотям - вот в чем его недостаток. Взбалмошностью он, по-
жалуй, не уступит вам. Если он останется вами  доволен,  ваше  жалованье
может со временем подняться до восьми тысяч франков.
   - Но вы, конечно, понимаете, - язвительным тоном продолжал  аббат,  -
что он дает вам эти деньги не за  ваши  прекрасные  глаза.  Надо  суметь
стать полезным. Я бы на вашем месте старался говорить поменьше и тем бо-
лее воздерживался бы говорить о том, чего я не знаю. Да, - промолвил аб-
бат, - я еще собрал кое-какие сведения для вас я совсем было  забыл  про
семью господина де Ла-Моля. У него двое детей: дочь и сын - юноша девят-
надцати лет, красавец, щеголь, ветрогон, который никогда  в  полдень  не
знает, что ему в два часа дня в голову взбредет. Он неглуп, храбрец, во-
евал в Испании. Маркиз надеется, уж не знаю почему, что вы станете  дру-
гом юного графа Норбера. Я сказал, что вы преуспеваете  в  латыни.  Быть
может, он рассчитывает, что вы обучите его сына нескольким расхожим фра-
зам о Цицероне и Вергилии.
   На вашем месте я бы никогда не позволил этому молодому красавцу  под-
шучивать над собой, и, прежде чем отвечать на всякие его любезности, ко-
торые, несомненно, будут как нельзя более учтивы, но уж, наверно, не без
иронии, я бы заставил повторить их себе не один раз.
   Не скрою от вас, что молодой граф де Ла-Моль будет, разумеется,  пре-
зирать вас хотя бы просто потому, что вы буржуа, а его предок был  прид-
ворным и ему выпала честь сложить голову на плахе  на  Гревской  площади