|
Таким образом, красноречие Жюльена оказалось для него новым преступ-
лением. Семинаристы, судача о нем, придумали, наконец, такую кличку, при
помощи которой им удалось выразить весь ужас, который он им внушал: они
прозвали его Мартином Лютером: вот уж поистине подходит к нему, говорили
они, из-за этой его дьявольской логики, которой он так гордится.
Многие из молоденьких семинаристов обладали более свежим цветом лица,
чем Жюльен, да, пожалуй, были и посмазливее его; но у него были белые
руки, и он не умел скрывать свою привычку к чрезмерной опрятности. Эта
похвальная черта отнюдь не считалась похвальной в унылом доме, куда его
забросила судьба. Грязные деревенские парни, среди которых он жил, не-
медленно решили, что это у него от распущенных нравов. Нам не хотелось
бы утомлять читателя описанием тысяч невзгод нашего героя. Так, напри-
мер, некоторые из семинаристов посильней вздумали было его поколачивать;
он вынужден был вооружиться железным циркулем и дал им понять, правда,
только знаками, что пустит его в ход Ведь для доносчиков знаки далеко не
столь веская улика, сколь произнесенное слово.
XXVIII
КРЕСТНЫЙ ХОД
Все сердца были взволнованы. Казалось, бог сошел в эти узкие готичес-
кие улички, разубранные и густо усыпанные песком благодаря заботливому
усердию верующих.
Юнг
Как ни старался Жюльен прикидываться дурачком и ничтожеством, он не
мог понравиться: слишком уж он ото всех отличался. "А ведь как-никак, -
думал он, - все наши наставники - люди весьма тонкие, и выбирали их из
тысяч. Почему же их не трогает мое смирение? Только один, как ему каза-
лось, был обманут его готовностью всему верить и его стараниями строить
из себя простачка. Это был аббат Шас-Бернар, распорядитель всех соборных
празднеств, которого вот уж лет пятнадцать как обещали сделать настояте-
лем; а пока что он вел в семинарии курс духовного красноречия. Это был
один из тех предметов, по которому Жюльен с самого начала, еще во време-
на своего ослепления, почти всегда был первым. С этого-то и началось яв-
ное благоволение к нему аббата Шаса, частенько после урока он дружески
брал Жюльена под руку и прогуливался с ним по саду.
"Чего он от меня хочет? - думал Жюльен. Он с удивлением слушал, как
аббат часами рассказывал ему о разной церковной утвари и облачениях, ко-
торые имеются в соборе. Одних риз парчовых было семнадцать перемен, не
считая траурных. Большие надежды возлагались на старую советницу де Рю-
бампре; эта девяностолетняя дама хранила по меньшей мере вот уж лет
семьдесят свои свадебные наряды из великолепных лионских шелков, сплошь
затканных золотом.
- Вы только вообразите себе, друг мой, - говорил аббат Шас, вдруг ос-
танавливаясь и в восхищении закатывая глаза, - они прямо стоймя стоят,
эти платья, столько на них золота!.. Так вот, все почтенные люди у нас в
Безансоне полагают, что по завещанию госпожи советницы к сокровищам со-
бора прибавится еще десять риз, помимо четырех-пяти праздничных мантий
для торжественных празднеств. А я позволяю себе надеяться и на большее,
- добавлял аббат Шас, понижая голос. - У меня есть некоторые основания
полагать, что советница оставит нам еще восемь великолепнейших све-
тильников из золоченого серебра, которые, говорят, были приобретены в
Италии бургундским герцогом Карлом Смелым, ибо один из ее предков был
его любимым министром.
"И что это он потчует меня всем этим старьем? - удивлялся Жюльен. -
Уже сколько времени тянется вся эта искусная подготовка, а до дела не
доходит. Видно, он мне не доверяет Должно быть, он хитрее их всех; у тех
через какие-нибудь две недели можно наверняка угадать, куда они клонят.
|
|