Таким образом, красноречие Жюльена оказалось для него новым  преступ-
лением. Семинаристы, судача о нем, придумали, наконец, такую кличку, при
помощи которой им удалось выразить весь ужас, который он им внушал:  они
прозвали его Мартином Лютером: вот уж поистине подходит к нему, говорили
они, из-за этой его дьявольской логики, которой он так гордится.
   Многие из молоденьких семинаристов обладали более свежим цветом лица,
чем Жюльен, да, пожалуй, были и посмазливее его; но у  него  были  белые
руки, и он не умел скрывать свою привычку к чрезмерной  опрятности.  Эта
похвальная черта отнюдь не считалась похвальной в унылом доме, куда  его
забросила судьба. Грязные деревенские парни, среди которых он  жил,  не-
медленно решили, что это у него от распущенных нравов. Нам  не  хотелось
бы утомлять читателя описанием тысяч невзгод нашего героя.  Так,  напри-
мер, некоторые из семинаристов посильней вздумали было его поколачивать;
он вынужден был вооружиться железным циркулем и дал им  понять,  правда,
только знаками, что пустит его в ход Ведь для доносчиков знаки далеко не
столь веская улика, сколь произнесенное слово.
 
 
   XXVIII
   КРЕСТНЫЙ ХОД
 
   Все сердца были взволнованы. Казалось, бог сошел в эти узкие готичес-
кие улички, разубранные и густо усыпанные песком  благодаря  заботливому
усердию верующих.
   Юнг
 
   Как ни старался Жюльен прикидываться дурачком и ничтожеством,  он  не
мог понравиться: слишком уж он ото всех отличался. "А ведь как-никак,  -
думал он, - все наши наставники - люди весьма тонкие, и выбирали  их  из
тысяч. Почему же их не трогает мое смирение? Только один, как ему  каза-
лось, был обманут его готовностью всему верить и его стараниями  строить
из себя простачка. Это был аббат Шас-Бернар, распорядитель всех соборных
празднеств, которого вот уж лет пятнадцать как обещали сделать настояте-
лем; а пока что он вел в семинарии курс духовного красноречия.  Это  был
один из тех предметов, по которому Жюльен с самого начала, еще во време-
на своего ослепления, почти всегда был первым. С этого-то и началось яв-
ное благоволение к нему аббата Шаса, частенько после урока  он  дружески
брал Жюльена под руку и прогуливался с ним по саду.
   "Чего он от меня хочет? - думал Жюльен. Он с удивлением  слушал,  как
аббат часами рассказывал ему о разной церковной утвари и облачениях, ко-
торые имеются в соборе. Одних риз парчовых было семнадцать  перемен,  не
считая траурных. Большие надежды возлагались на старую советницу де  Рю-
бампре; эта девяностолетняя дама хранила по  меньшей  мере  вот  уж  лет
семьдесят свои свадебные наряды из великолепных лионских шелков,  сплошь
затканных золотом.
   - Вы только вообразите себе, друг мой, - говорил аббат Шас, вдруг ос-
танавливаясь и в восхищении закатывая глаза, - они прямо  стоймя  стоят,
эти платья, столько на них золота!.. Так вот, все почтенные люди у нас в
Безансоне полагают, что по завещанию госпожи советницы к сокровищам  со-
бора прибавится еще десять риз, помимо четырех-пяти  праздничных  мантий
для торжественных празднеств. А я позволяю себе надеяться и на  большее,
- добавлял аббат Шас, понижая голос. - У меня есть  некоторые  основания
полагать, что советница оставит  нам  еще  восемь  великолепнейших  све-
тильников из золоченого серебра, которые, говорят,  были  приобретены  в
Италии бургундским герцогом Карлом Смелым, ибо один из  ее  предков  был
его любимым министром.
   "И что это он потчует меня всем этим старьем? - удивлялся  Жюльен.  -
Уже сколько времени тянется вся эта искусная подготовка, а  до  дела  не
доходит. Видно, он мне не доверяет Должно быть, он хитрее их всех; у тех
через какие-нибудь две недели можно наверняка угадать, куда они  клонят.