|
- Но ведь есть же какой-нибудь у вас самый главный, которого не проведешь.
Иначе, как же это все функционирует?!
Павел Амадей Саха налил себе еще шампанского, и посмотрел Жукаускасу прямо в
глаза.
- Да, - сказал он просветленно. - Он есть. Его зовут Адам Купча, и он придумал и
осуществил все, что произошло. Когда-то он был Семеном Копошилко, первым
секретарем Мирненского горкома партии, но сейчас его духовное имя в Мирном -
Адам Купча. И он давно больше не секретарь. Хотя для Якутского начальства все
по-прежнему. Но я знаком с ним! - слеза умиления повисла на реснице Павла Амадея
Саха. - И я уверен, что он согласится. Он любит Якутию; он просто ее Бог,
который есть ее река, и ее море, ее спокойствие и ее страсть, ее внутреннее
напряжение и ее внешний облик, ее душа и ее сила, ее надежда и ее высший путь. И
он также есть отбросы ее помоек, и говно ее уборных...
- Ладно, - перебил его Софрон, - скажите мне лучше, как это вы построили тут
такую огромную хренятину, и про это никто не знает. Ведь летает же в Мирный
разное начальство, люди...
- А мы сохранили старый Мирный, - тут же сказал Саха. - Когда летят всякие
непосвященные, они попадают прямо туда. И там все нормально, прохожие ходят...
Это их работа. Они работают жителями старого Мирного. Очень, кстати, неплохо
платят. По-моему, четыре тысячи рубляшников в месяц. Давайте выпьем,
- Давайте, - согласился Софрон, наливая себе <чучу>. - И что, так никто и не
узнал, что у вас тут?! Что же это - незаметно?!
- Мы маскируемся. Нет, был один юркий третий комсомольский секретарь из Якутска
Осипов. Он как-то пролез. Но мы ему тут же дали дом, стипендию, машину и все
такое. До сих пор живет здесь, и не думает возвращаться. А там считается
погибшим. Но, кажется, жена тоже не больно-то тоскует. Так что, все так.
- Какой же все это маразм, - вдруг задумчиво сказал Абрам Головко.
Павел Амадей Саха одобрительно посмотрел на него, хитро улыбнулся и мигнул левым
глазом.
- Милый мой! - воскликнул он. - Милый! Я вот что хочу вам заявить: завтра вы
полетите к третьему агенту. Его зовут Ефим Ылдя, и живет он в городе Алдане,
Пароль: <Заелдыз>.
- Ничего себе, - заметил Жукаускас, смешивая пополам <жиздру> и <чучу> в своем
бокале. - Опять <заелдыз>?
- Да. Да, Но это еще не все. Главное, что там сейчас происходит какая-то глупая
война, или просто буча. Говорят, что комитет <Ысыах> захватил власть и установил
национальную якутскую диктатуру. Тамошние эвенкы, они же тунгусы, конечно же
против. И эвсны, они же тунгусы, тоже конечно же, против. И русские против. И
советско-депские, а особенно армия. И другие якуты, В общем, хрен их там
разберет, по крайней мере, самолеты сейчас туда не летают. Во всяком случае, от
нас.
- Ну и что же делать? - озабоченно спросил Софрон.
- Вам надо будет лететь до Чульмана, а там в Нерюнгри, или прямо в Чульмане
договориться, чтобы вас привезли в Алдан на машине. Придется так.
- А это далеко?
- Да нет, километров двести пятьдесят, правда вечномерзлотные советско-депские
дороги...
- Ну и похождения!.. - ошарашенно проговорил Софрон.
- Что, надоело странствовать по миру? - насмешливо спросил Саха.
- Для меня это лучшее время в моей сегодняшней полуглупой, длинной, как якутское
шоссе, жизни! - торжественно сказал Абрам Головко, булькнув кальяном.
- Я по жене соскучился... - грустно проговорил Жукаускас.
- Ничего, - жестко произнес Саха. - Ничего. Якутия требует странствий. Надо
полететь туда через <не хочу>. Как лекарство!
- Послушайте> - устало сказал Софрон, - ну, может быть, вы знаете, где, хотя бы
примерно находится этот последний агент? На Индигирке, на Колыме?..
- Да все возможно! - выкрикнул Саха. - Но я не знаю! Я говорил Дробахе: дай мне
координаты, и я сам все сделаю, мы бы уже осуществляли прекраснейший план. Может
быть, в Якутске уже сегодня бы рос не тальник, а нежный бамбук!
- Ох! - мечтательно выдохнул Софрон.
|
|