Со всех сторон, словно воробьи на корм, налетели румяные солдаты в красной
форме, бешено стреляющие по якутам. Начались какие-то взрывы, вспышки, хрипы,
взвизги; кто-то куда-то падал, кто-то с кем-то боролся; якуты в конце концов
тоже начали стрелять, но неожиданность оказалась слишком большой, и засада была
четко организована: якутов полностью окружили. Их расстреливали со всех сторон
прямо у драги под крики: <Мать твою, у, бля>.
Золотоносная прекрасная земля покрывалась павшими телами. Зенитчики валялись
около своих зениток с развороченными животами, пробитыми лбами или
простреленными сердцами; шофер одной из зениток лежал в своей кабине грудью на
руле, и из его глаза стекала темная кровь на педаль сцепления. Шофер другой
зенитки выпрыгнул из машины, штыком ударил толстого блондина, бросившегося к
нему, но тут же был зарезан в спину длинным ножом, который кто-то метнул. Ылдя и
Жукаускас, крепко обнявшись, словно влюбленные педерасты, прижимались к земле,
изображая мертвецов. Уши словно заволакивал какой-то ватный туман от
беспорядочной отрывистой стрельбы, слух терялся в нем, вздрагивая от истошных
звериных воплей торжествующих русских.Кто-то сопротивлялся, пытаясь прорваться
из кольца; четверо высоких якутов, остервенело стреляя, пробились на берег
прудика, но в них кинули гранату, и их расшвыр.-ю резким взрывом. Остатки войска
прятались за зенитки и машины, отстреливаясь, но их становилось все меньше. Этот
натиск был стремителен и мгновенен: уже через пятнадцать минут третья часть
якутов была мертва, а половина корчилась от ран. Повсюду раздавалось:
- За русь!
- Да здравствуют щи!
- Золото России - России!
Ылдя, губами прижавшись к уху Жукаускаса, жалобно шептал:
- Что это... Уя... Господи, господи, когда кончится... Нас убьют, уя...
- Перестаньте, - жестко сказал Софрон, раскрыв левый глаз и осмотрев окружающее.
- Лежите тихо, может быть, не обнаружат.
Но тут вдруг мощный далекий взрыв потряс всех участвующих в битве. Это
разъяренный Тюмюк, ухитрившись зарядить зенитку, выстрелил куда-то наобум вдаль.
Русские недоуменно повернулись туда; Тюмюк, воспользовавшись замешательством,
торжественно воскликнул:
- За Якутию! За царя Софрона! Ко мне!!
Оставшиеся в живых бросились к нему, создав отряд обороны, укрывающийся между
зениток. Тюмюк подбежал вдруг к лежащему вместе с Жукаускасом Ылдя, своей рукой
повернул его лицо, и сказал:
- Ваше величие! Вставайте, вы нужны войску!
- Я... - залепетал Ылдя, - передаю командование тебе, давай, ну...
- Вы нужны войску! - твердо повторил Тюмюк и одним движением поставил Ефима на
ноги. Софрон остался лежать.
- С нами царь! - закричал Тюмюк, застреливая небольшого рябого паренька, с
любопытством посмотревшего на Ылдя из-за машины.
- Куй! - прокричали те, кто был жив и тут же начали вести сокрушительный огонь.
Русские растерялись, их ряды несколько дрогнули, они спрятались в своих укрытиях
и начали отвечать на стрельбу, не предпринимая атак.
- Мой телохранитель! - вдруг вскричал бледный Ылдя. - Он там, он должен меня
закрывать! Вставай, гад, а не то...
Жукаускас, улыбаясь, поднялся, и, как будто бы совсем не боясь пуль, неторопливо
подошел к Ефиму.
- Я готов, - многозначительно проговорил он. - Смерти нет.
- Готовимся к прорыву! - взревел Тюмюк. - Отступаем! По его команде оставшиеся
якутские воины с диким криком:
<Тыгын!> ринулись назад от драги, стреляя во все стороны. Несколько русских,
вставших на их пути, были убиты. Якуты побежали по той же дорожке, по которой
пришли, и тут же их начала преследовать небольшая разъяренная кучка русских.
- Ура! - кричали они, стреляя. - Русь! Русь!
Якуты неслись назад, отвечая огнем на огонь. Большой русоволосый русский,
получив пулю в живот, громко ойкнув. Тяжело рухнул в песок, словно тюк муки.
Жукаускас бежал за Ылдя, прижимаясь к его спине, чтобы защитить его, а Ефим
пригнул свою голову, потому что был выше Софрона, и его вполне могли бы