- Никак! - отвечал Берт резко. - Нам крышка!
   - Мясо и масло опять поднялись в цене, - волнуясь, продолжала Саксон.
- Зарплату Билли урезали, а железнодорожникам - еще в прошлом году. Нуж-
но же что-нибудь предпринять!
   - Сделать можно только одно - бороться, как дьяволы, - ответил  Берт,
- и в борьбе погибнуть. Вот и все. Мы будем разбиты, это ясно,  но  надо
хоть напоследок доставить себе удовольствие.
   - Разве можно так говорить! - остановил его Том.
   - Теперь уже не до разговоров, старина, - возразил Берт, - теперь на-
до бороться.
   - Не много ты сделаешь против регулярных войск и пулеметов! - вмешал-
ся Билл.
   - О, я не об этом! - возразил Берт. - Но ведь есть такие короткие па-
лочки, которые очень громко взрываются и делают большие дыры; есть поро-
шок, который...
   - Ах, так! - накинулась на него Мери, подбоченившись. - Вот в чем де-
ло! Вот какую гадость я нашла у тебя в кармане!
   Берт сделал вид, что не слышит. Том курил с озабоченным  видом.  Лицо
Билла выражало тревогу.
   - Но ведь не станешь же ты заниматься такими делами, Берт? -  спросил
он, видимо, надеясь услышать отрицательный ответ.
   - Стану наверняка, если хочешь знать. Я бы их всех отправил к  чертям
в ад, прежде чем сам подохну!
   - Он настоящий кровожадный анархист, - заохала Мери. - Вот такие, как
он, убили Мак-Кинли и Гарфилда [4] и... и... всех других.  Его  повесят.
Увидите. Попомните мои слова! Хорошо, что у нас пока хоть детей не пред-
видится.
   - Да он только так, болтает, - попытался ее успокоить Билл.
   - Он просто дразнит тебя, - сказала Саксон. - Берт ведь  любит  пошу-
тить.
   Но Мери покачала головой.
   - Нет, уж позвольте мне знать. Я слышу, что он бормочет во сне. Руга-
ется, клянется, скрипит зубами. Вот опять!
   Берт с ухарским выражением на красивом лице откачнул свой стул к сте-
не и снова запел:
   Противен нам мил-ли-о-нер...
   Том снова заговорил было о благоразумии и  справедливости,  но  Берт,
оборвав пение, опять наскочил на него:
   - Справедливость? Очередная дурацкая выдумка! Я вам скажу, какая  для
рабочего класса существует  справедливость.  Помните  Форбса?  Аллистона
Форбса, еще он довел калифорнийский Альта-трест до банкротства и спокой-
но положил себе в карман два миллиончика чистоганом! Так  вот,  я  видел
его вчера в шикарном автомобиле. А ведь он был под судом и  получил  во-
семь лет. Сколько же он просидел? Меньше двух - и был прощен по слабости
здоровья. Это он-то - по слабости здоровья! Мы и умрем и сгнить  успеем,
пока он подохнет. А вот посмотрите-ка в окно. Видите задний  фасад  того
дома со сломанными перилами у крыльца? Там живет миссис Дэнэкер. Она за-
нимается стиркой. Ее мужа раздавило поездом, а вознаграждения от  дороги
- ни шиша! Все дело обернули так, что будто он сам  виноват,  -  небреж-
ность и прочий вздор. Суд так и постановил. Ее сыну Арчи  было  шестнад-
цать, он совсем от рук отбился - настоящий маленький бродяга,  удрал  во
Фресно и обокрал пьяного. И знаете, сколько он украл!  Два  доллара  во-
семьдесят центов. Понимаете? Два восемьдесят! А к  чему  его  приговорил
судья? К пятидесяти годам. Восемь он уже отсидел в Сен-Квентине. И будет
сидеть, пока не околеет. Миссис Дэнэкер говорит, что у него  развивается
скоротечная чахотка, - заразился в тюрьме, - но у нее нет  протекции,  и
она не может добиться его освобождения. Арчи, мальчик, стибрил у пьяного
два доллара восемьдесят центов и получил пятьдесят лет тюрьмы, а  Аллис-
тон Форбс нагревает Альта-трест на два миллиона - и  сидит  меньше  двух
лет! Так вот, скажите, для кого эта страна - мать? Для вас и  маленького