забывая притом и о приданом для ребенка.
   Единственное, что она купила, были три нарядные вязаные фуфаечки. Все
остальное, до самых мелочей, она сделала сама: вышитые елочкой  пеленки,
вязанные крючком кофточку и капор, варежки, вышитые  чепчики,  крошечные
пинетки, длинные  крестильные  платьица,  рубашечки  на  крошечных  бре-
тельках, кажется годные только для куклы, расшитые шелком белые фланеле-
вые юбочки, чулочки и вязаные сапожки, которые она видела уже на брыкаю-
щихся розовых ножках с пухлыми пальчиками и  толстенькими  икрами,  мно-
жество мягких полотняных простынок.  Однако  венцом  всего  явилось  ма-
ленькое вышитое пальтецо из белого шелка. И в каждую  вещицу,  в  каждый
стежок Саксон вкладывала свою любовь. Но когда она отдавала себе отчет в
характере этой постоянно наполнявшей ее любви,  то  не  могла  не  приз-
наться, что любовь эта скорее относится к Биллу, чем к тому туманному  и
неопределенному живому комочку, которого, при всей своей неясности к не-
му, она еще не могла себе представить.
   - Гм... - сказал Билл, пересмотрев весь  этот  маленький  гардероб  и
возвращаясь к фуфаечкам. - Из всех твоих  смешных  финтифлюшек  вот  это
больше всего помогает мне представить себе нашего малыша. Я  прямо  вижу
его в этих настоящих мужских фуфаечках.
   И Саксон, охваченная внезапным порывом счастья, от которого у нее  на
глазах выступили слезы, поднесла одну из фуфаечек к его губам.  Он  тор-
жественно поцеловал ее, не сводя глаз с жены.
   - Это и мальчику, но больше всего тебе.
   Однако заработок Саксон вдруг прекратился самым неожиданным и  траги-
ческим образом. Однажды, узнав о дешевой распродаже,  она  переправилась
на пароме в Сан-Франциско. Проходя по Сатер-стрит, она обратила внимание
на выставку в витрине небольшого магазинчика. Сначала она  глазам  своим
не поверила - там на почетном месте красовался тот самый  восхитительный
утренний чепчик, за который Мерседес ей заплатила двенадцать долларов  и
на котором теперь стояла цена: двадцать восемь. Саксон вошла в магазин и
обратилась к хозяйке, худой пожилой женщине с  проницательными  глазами,
по-видимому иностранке.
   - Нет, я ничего покупать не собираюсь, - сказала Саксон. - Я сама де-
лаю такие же вещи, какие у вас тут продаются, и хотела бы только  знать,
сколько вы платите за них, ну хотя бы вон за тот выставленный в  витрине
чепчик?
   Женщина бросила пристальный взгляд на руку Саксон, большой  и  указа-
тельный пальцы которой носили на себе бесчисленные следы  уколов,  затем
осмотрела ее с головы до ног.
   - А вы умеете делать такие вещи? Саксон кивнула головой?
   - Я заплатила за него женщине, которая его сделала,  двадцать  долла-
ров.
   Саксон подавила невольный возглас изумления  и  с  минуту  помолчала,
размышляя. Мерседес заплатила ей всего двенадцать - значит,  восемь  она
положила себе в карман ни за что ни про что, тогда как Саксон  затратила
и свой материал и свой труд!
   - Будьте добры, покажите мне другие вещи ручной работы  -  сорочки  и
вообще белье и скажите, сколько вы за них дали?
   - Так, значит, вы умеете делать такие вещи?
   - Умею.
   - И согласны мне их продавать?
   - Конечно, - сказала Саксон. - Я затем сюда и вошла.
   - Мы набавляем при продаже очень немного, - продолжала женщина. -  Но
вы понимаете - плата за помещение, электричество и прочее,  да  надо  же
немного и подработать. Без этой прибавки мы не могли бы торговать.
   - Ну ясно, - кивнула Саксон.
   Разглядывая восхитительное белье, Саксон нашла еще ночную  рубашку  и
комбинацию своего изделия. За первую она  получила  от  Мерседес  восемь
долларов, - здесь она продавалась за восемнадцать, а хозяйка за нее зап-
латила четырнадцать; за вторую Саксон получила шесть, цена на ней стояла