|
- Сейчас, мой мальчик. Я освобожусь через минутку.
Прополоскав кухонное полотенце и вычистив раковину, она сняла с себя
фартук, подошла к Биллу и поцеловала его сначала в один глаз, потом в
другой.
- Ну, теперь лучше?
- Немножко получше.
Она повторила свое лечение.
- А теперь?
- Еще лучше.
- А теперь?
- Совсем хорошо.
Однако, подумав, он заявил, что правый глаз еще немного болит.
Во время лечения этого глаза она вдруг вскрикнула, словно от боли.
- Что с тобой? Тебе больно?
- Глаза. Они тоже ужасно заболели.
Тут они поменялись ролями, и Билл стал врачом, а она пациенткой. Ког-
да оба вылечились, она повела его в гостиную, где они ухитрились
усесться вдвоем в большом мягком кресле, стоявшем у открытого окна. Это
была самая дорогая вещь в доме. Кресло стоило семь с половиной долларов,
и Саксон, даже не мечтавшая о таком великолепии, ощущала в течение всего
дня легкие уколы совести.
В комнату лился свежий соленый запах моря, который по вечерам так ра-
дует жителей приморских городов. На железнодорожных путях пыхтели паро-
возы и слышался грохот поездов, замедлявших ход между молом и Оклендским
вокзалом; доносились крики детей, обычно игравших на улице в летние ве-
чера, и негромкие голоса хозяек из соседнего дома, вышедших посидеть на
крылечке и посудачить.
- Что может быть лучше этого? - прошептал Билл. - Как вспомню о своей
меблированной комнатенке за шесть долларов, так даже грустно становится!
Сколько времени я зря потерял. Одно только меня утешает: если бы я отту-
да съехал раньше, я бы не встретил тебя. Ведь я еще месяц назад даже не
подозревал, что ты живешь на свете.
Его рука скользнула вверх по ее обнаженной руке и пробралась под ру-
кав.
- Какая у тебя свежая кожа, - сказал он. - Не холодная, а именно све-
жая. Так приятно ее касаться.
- Ты скоро сделаешь из меня холодильник! - засмеялась она.
- И голос у тебя какой-то свежий, - продолжал он. - Когда я слышу
его, у меня такое чувство, будто ты кладешь мне руку на лоб. Очень
странно. Я не знаю, как объяснить, но твой голос словно проходит через
всего меня - чистый и свежий. Как ветерок - такой приятный, знаешь, ког-
да он подует с моря после - жаркого, душного дня. А если ты говоришь ти-
хо, твой голос звучит мягко и певуче, точно виолончель в оркестре театра
Макдоноу. И никогда у тебя он не доходит до высоких нот, никогда не бы-
вает резким, визгливым, не дерет слух, как голоса иных женщин, если они
сердятся или возбуждены; они напоминают мне заигранную граммофонную
пластинку. А твой голос так и льется в душу, я даже дрожать начинаю,
будто от свежести. Просто наслажденье. Мне кажется, у ангелов, если
только они существуют, должен быть такой голос.
Несколько минут прошло в молчании; она чувствовала такое невыразимое
счастье, что только провела рукой по его волосам и без слов прижалась к
нему. Затем Билл продолжал:
- Хочешь знать, кого ты мне напоминаешь? Видела ты когда-нибудь моло-
дую породистую кобылу с блестящей атласной шерстью и до того нежной ко-
жей, что на ней остается след от малейшего прикосновения хлыста? Она та-
кая чуткая, нервная, а может превзойти выносливостью самую крепкую не-
объезженную лошадь, - и в один миг разорвать себе сухожилия или просту-
диться насмерть, если проведет ночь без попоны. Такие лошади - самые
прекрасные создания на свете; они стройные, сильные, неясные, и обра-
щаться с ними нужно очень бережно. Знаешь, как со стеклянной посудой:
|
|