|
- А если он вас не любит - тогда что?
- Ну, не знаю, - отвечала она с улыбкой, шутливой и вместе с тем гор-
дой. - Мне кажется, я заставила бы его полюбить меня.
- Уверен, что заставили бы! - пылко откликнулся Билл.
- Беда в том, - продолжала она, - что тем мужчинам, которые в меня
влюблялись, я никогда не отвечала взаимностью... О, посмотрите!
Дорогу перебежал дикий кролик, оставив за собой легкое облачко пыли,
которое тянулось по его следу, как дымок. На следующем повороте из-под
самых лошадиных копыт выпорхнула стайка перепелок. Билл и Саксон не-
вольно вскрикнули от восхищения.
- Эх, жалко, что я не родился фермером! Люди не затем были созданы,
чтобы жить в городах.
- Во всяком случае не такие, как мы, - прибавила она с глубоким вздо-
хом и, помолчав, продолжала: - Здесь все так прекрасно! Прожить всю
жизнь среди природы - это похоже на блаженный сон. Иногда я жалею, что
не родилась индианкой.
Билл несколько раз пытался что-то сказать, но, видимо, удерживался.
- А насчет этих молодых людей, в которых, вам казалось, что вы влюб-
лены, - начал он, наконец, - вы так и не договорили...
- Вам непременно хочется знать? - спросила она. - Право, они того не
стоят.
- Конечно, я хочу знать. Ну же! Валяйте!
- Первым был некий Ол Стэнли...
- Чем он занимался? - строго спросил Билл, точно имел право задавать
ей такие вопросы.
- Он был игрок.
Лицо Билла сразу помрачнело, глаза затуманились, и в его быстро бро-
шенном на нее взгляде Саксон прочла внезапное сомнение.
- О, это не так страшно, - засмеялась она. - Мне было всего восемь
лет. Видите, я начинаю с самого начала. Я его встретила вскоре после
смерти моей матери, когда меня взял на воспитание некто Кэди. Этот Кэди
содержал гостиницу и бар в Лос-Анжелосе. Гостиница была маленькая; в ней
останавливались главным образом рабочие, даже чернорабочие, а также же-
лезнодорожные служащие, и, как я теперь думаю, Ол Стэнли клал себе в
карман немалую часть их заработка. Он был такой красивый, тихий; голос
ласковый, чудесные глаза и такие мягкие, чистые руки. Как сейчас вижу
их. После обеда он иногда играл со мной, угощал конфетами и делал ма-
ленькие подарки. Большую часть дня он спал. Я тогда не понимала - поче-
му. Мне казалось, что это переодетый волшебный принц. Его убили тут же в
баре, но перед тем он успел убить того, кто нанес ему смертельную рану.
Так и кончилась моя первая любовь.
Потом я влюбилась, когда мне минуло тринадцать и я после приюта жила
у брата, - я и до сих пор у него живу. Мой герой был мальчишка-булочник,
он развозил булки. Почти каждое утро, идя в школу, я встречала его. Он
ехал вниз по Вуд-стрит, затем сворачивал на Двенадцатую. Может быть, ме-
ня привлекло к нему то, что он правил лошадью. Во всяком случае я любила
его месяца два; но он лишился места или с ним еще что-то случилось и
хлеб стал развозить другой подросток. Так мы и слова не сказали друг
другу.
Потом, уже в шестнадцать, появился бухгалтер. Мне везет на бухгалте-
ров! Ведь это бухгалтера нашей прачечной избил Чарли Лонг, когда прирев-
новал меня. А с тем я познакомилась, когда работала у Хикмейера на кон-
сервном заводе. У него тоже были неясные руки. Но он скоро мне опроти-
вел. Он был... как бы сказать... ну... из того же теста, что и ваш хозя-
ин. И я никогда по-настоящему не любила его, честное слово. Билли. Я
сразу почувствовала, что в нем что-то не так. А когда я работала на фаб-
рике картонных коробок, мне показалось, что я полюбила приказчика из
"Эмпориума" Кана, - знаете, на Одиннадцатой и на Вашингтон-стрит. Этот
был такой приличный. Прямо горе было с ним. Слишком приличный! Никакого
огонька, никакой жизни. Он хотел на мне жениться. Но это меня ничуть не
|
|