- А если он вас не любит - тогда что?
   - Ну, не знаю, - отвечала она с улыбкой, шутливой и вместе с тем гор-
дой. - Мне кажется, я заставила бы его полюбить меня.
   - Уверен, что заставили бы! - пылко откликнулся Билл.
   - Беда в том, - продолжала она, - что тем мужчинам,  которые  в  меня
влюблялись, я никогда не отвечала взаимностью... О, посмотрите!
   Дорогу перебежал дикий кролик, оставив за собой легкое облачко  пыли,
которое тянулось по его следу, как дымок. На следующем  повороте  из-под
самых лошадиных копыт выпорхнула стайка перепелок.  Билл  и  Саксон  не-
вольно вскрикнули от восхищения.
   - Эх, жалко, что я не родился фермером! Люди не затем  были  созданы,
чтобы жить в городах.
   - Во всяком случае не такие, как мы, - прибавила она с глубоким вздо-
хом и, помолчав, продолжала: - Здесь  все  так  прекрасно!  Прожить  всю
жизнь среди природы - это похоже на блаженный сон. Иногда я  жалею,  что
не родилась индианкой.
   Билл несколько раз пытался что-то сказать, но, видимо, удерживался.
   - А насчет этих молодых людей, в которых, вам казалось, что вы  влюб-
лены, - начал он, наконец, - вы так и не договорили...
   - Вам непременно хочется знать? - спросила она. - Право, они того  не
стоят.
   - Конечно, я хочу знать. Ну же! Валяйте!
   - Первым был некий Ол Стэнли...
   - Чем он занимался? - строго спросил Билл, точно имел право  задавать
ей такие вопросы.
   - Он был игрок.
   Лицо Билла сразу помрачнело, глаза затуманились, и в его быстро  бро-
шенном на нее взгляде Саксон прочла внезапное сомнение.
   - О, это не так страшно, - засмеялась она. - Мне  было  всего  восемь
лет. Видите, я начинаю с самого начала. Я  его  встретила  вскоре  после
смерти моей матери, когда меня взял на воспитание некто Кэди. Этот  Кэди
содержал гостиницу и бар в Лос-Анжелосе. Гостиница была маленькая; в ней
останавливались главным образом рабочие, даже чернорабочие, а также  же-
лезнодорожные служащие, и, как я теперь думаю, Ол  Стэнли  клал  себе  в
карман немалую часть их заработка. Он был такой красивый,  тихий;  голос
ласковый, чудесные глаза и такие мягкие, чистые руки.  Как  сейчас  вижу
их. После обеда он иногда играл со мной, угощал конфетами  и  делал  ма-
ленькие подарки. Большую часть дня он спал. Я тогда не понимала -  поче-
му. Мне казалось, что это переодетый волшебный принц. Его убили тут же в
баре, но перед тем он успел убить того, кто нанес ему смертельную  рану.
Так и кончилась моя первая любовь.
   Потом я влюбилась, когда мне минуло тринадцать и я после приюта  жила
у брата, - я и до сих пор у него живу. Мой герой был мальчишка-булочник,
он развозил булки. Почти каждое утро, идя в школу, я встречала  его.  Он
ехал вниз по Вуд-стрит, затем сворачивал на Двенадцатую. Может быть, ме-
ня привлекло к нему то, что он правил лошадью. Во всяком случае я любила
его месяца два; но он лишился места или с ним  еще  что-то  случилось  и
хлеб стал развозить другой подросток. Так мы и  слова  не  сказали  друг
другу.
   Потом, уже в шестнадцать, появился бухгалтер. Мне везет на  бухгалте-
ров! Ведь это бухгалтера нашей прачечной избил Чарли Лонг, когда прирев-
новал меня. А с тем я познакомилась, когда работала у Хикмейера на  кон-
сервном заводе. У него тоже были неясные руки. Но он скоро  мне  опроти-
вел. Он был... как бы сказать... ну... из того же теста, что и ваш хозя-
ин. И я никогда по-настоящему не любила его,  честное  слово.  Билли.  Я
сразу почувствовала, что в нем что-то не так. А когда я работала на фаб-
рике картонных коробок, мне показалось, что  я  полюбила  приказчика  из
"Эмпориума" Кана, - знаете, на Одиннадцатой и на  Вашингтон-стрит.  Этот
был такой приличный. Прямо горе было с ним. Слишком приличный!  Никакого
огонька, никакой жизни. Он хотел на мне жениться. Но это меня ничуть  не