женщин - милых девушек, которым бы только любить своих мужей  да  рожать
ребят, и не стыдиться их, и быть счастливыми, как им хочется?..
 
 
   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
 
   Лошади; хотя Билл и давал им часто передохнуть, были все в мыле после
подъема по крутой старой дороге, ведшей в долину Мораги; перевалив через
холмы Контра-Коста, экипаж стал по такому же крутому склону спускаться в
зеленое, тихое, освещенное солнцем Редвудское ущелье.
   - Ну, разве не здорово? - спросил Билл, указывая  широким  жестом  на
группы деревьев, под которыми журчала невидимая вода, и на гудящих пчел.
   - Мне здесь ужасно нравится, - подтвердила Саксон. - Так и тянет  по-
жить в деревне, а ведь я всю жизнь провела в городе.
   - Я тоже, Саксон, никогда не жил в деревне, хотя все мои  предки  всю
жизнь провели в деревне.
   - А ведь в старину не было городов. Все жили в деревне.
   - Вы, пожалуй, правы, - кивнул Билл. - Им поневоле приходилось жить в
деревне.
   У легкого экипажа не было тормозов, и Билл все свое внимание  обратил
теперь на лошадей, сдерживая их при спуске по крутой извилистой  дороге.
Саксон закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья,  отдаваясь  чувству
невыразимо блаженного отдыха. Время от времени он поглядывал на ее  лицо
и закрытые глаза.
   - Что с вами? - спросил он, наконец, с ласковой тревогой. -  Нездоро-
вится?
   - Нет, - ответила она, - но все так хорошо, что я  боюсь  глаза  отк-
рыть. Хорошо до боли. Все такое честное...
   - Честное? Вот чудно!
   - А разве нет? По крайней мере мне так кажется - честное! А в  городе
дома, и улицы, и все - нечестное, фальшивое. Здесь совсем другое.  Я  не
знаю, почему я сказала это слово. Но оно подходит.
   - А ведь вы правы! - воскликнул он. - Теперь я и сам вижу,  когда  вы
сказали. Здесь нет ни притворства, ни жульничества, ни лжи,  ни  надува-
тельства. Деревья стоят, как выросли, - чистые,  сильные,  точно  юноши,
когда они первый раз вышли на ринг и еще не знают  всех  его  подлостей,
тайных нечестных сговоров, интриг и уловок в пользу  тех,  кто  поставил
больше денег для обмана публики. Да, тут действительно все честно. И  вы
все это понимаете, верно, Саксон?
   Он смолк, задумался, долго изучал ее мягким,  ласкающим  взглядом,  и
этот взгляд вызвал в ней сладкий трепет.
   - Знаете, мне очень хотелось бы как-нибудь драться  при  вас,  только
чтобы встреча была серьезная, когда надо каждое мгновение быть начеку. Я
бы до смерти гордился этим. И если бы я знал, что вы смотрите на меня, я
бы наверняка победил; это было бы честное состязание, ручаюсь вам. И вот
что занятно: за всю мою жизнь мне еще ни разу  не  хотелось  драться  на
глазах у женщин. Визжат, пищат и ничего не понимают. Но  вы  бы  поняли.
Спорю на что угодно, все бы поняли.
   Немного спустя, когда они ехали крупной рысью  мимо  расположенных  в
долине мелких фермерских участков с золотившимися на солнце зрелыми  ко-
лосьями, Билл снова обратился к Саксон:
   - Слушайте, вы, наверно, уже не раз были влюблены? Расскажите-ка. Что
это такое - любовь?
   Она медленно покачала головой:
   - Я только воображала, что влюблена, да и то не часто это было...
   - Значит, все-таки бывало? - воскликнул он.
   - В сущности ни разу, - успокоила она его, втайне радуясь его бессоз-
нательной ревности. - А по-настоящему я никогда не была влюблена.  Иначе
я была бы уже замужем. Когда любишь человека, по-моему единственное, что
остается - это выйти за него.