пассажиры с любопытством уставились на молодого человека и девушку, лег-
кий экипаж которых мешал им проехать. Билл поднял руку.
   - Объезжайте нас с наружной стороны, приятель, - сказал он шоферу.
   - И не подумаю, милейший, - отвечал тот, смерив опытным взглядом осы-
пающийся край дороги и крутизну склона.
   - Тогда будем стоять, - весело заявил Билл. - Я  правила  езды  знаю.
Эти кони никогда не видели машины, и если вы воображаете, что я  позволю
им понести и опрокинуть коляску на крутизне, жестоко ошибаетесь.
   Сидевшие в автомобиле шумно и возмущенно запротестовали.
   - Не будь нахалом, хоть ты и деревенщина, - сказал шофер, - ничего  с
твоими лошадьми не случится. Освободи место, и мы  проедем.  А  если  ты
не...
   - Это сделаешь ты, приятель, - ответил Билл. - Разве так разговарива-
ют с товарищем? Со мной спорить бесполезно. Поезжайте-ка  обратно  вверх
по дороге, и все. Доедете до широкого места, и мы прокатим мимо вас. Как
же быть, раз влипли? Давай задний ход.
   Посоветовавшись с пассажирами, которые  начинали  нервничать,  шофер,
наконец, послушался, дал задний ход, и вскоре машина исчезла за  поворо-
том.
   - Вот прохвосты! - засмеялся Билл, обращаясь к Саксон. - Если  у  них
есть автомобиль да несколько галлонов бензина, так  они  уже  воображают
себя хозяевами всех дорог, которые проложили мои и ваши предки.
   - Что ж, до вечера, что ли, будем канителиться? - раздался голос  шо-
фера из-за поворота. - Трогайте. Вы можете проехать.
   - Заткнись! - презрительно отвечал Билл. - Проеду, когда надо  будет.
А если вы мне не оставили достаточно места, так я перееду и тебя и твоих
дохлых франтов.
   Он слегка шевельнул вожжами, и мотавшие головой, неутомимые кони  без
всякого понукания, легко взяли крутой склон и объехали машину,  стоявшую
с включенным мотором.
   - Так на чем мы остановились? - снова начал Билл,  когда  перед  ними
опять потянулась пустынная дорога. - Да взять хотя бы моего хозяина. По-
чему у него могут быть двести лошадей, сколько хочешь женщин и все  про-
чие блага, а у нас с вами ничего?
   - У вас красота и здоровье. Билли, - сказала Саксон мягко.
   - И у вас тоже. Но мы этот товар продаем, точно материю за  прилавком
- по стольку-то за метр. Вы и сами знаете, что сделает из вас  прачечная
через несколько лет. А посмотрите на меня! Я каждый день продаю понемно-
гу свою силу. Поглядите на мой мизинец. - Он переложил вожжи в одну руку
и показал ей другую. - Я не могу его разогнуть, как другие пальцы,  и  я
владею им все хуже и хуже. И вывихнул я его не во время бокса -  это  от
моей работы. Я продал свою силу за прилавком. Видали вы когда-нибудь ру-
ки старого возчика, правившего четверкой? Они точно  когти  -  такие  же
скрюченные и искривленные.
   - В старину, когда наши предки шли через прерии, все было по-другому,
- заметила Саксон. - Правда, они, наверно, тоже калечили себе руки рабо-
той, но зато ни в чем не чувствовали недостатка - и лошади у них были  и
все.
   - Конечно. Ведь они работали на себя. И руки калечили ради себя. А  я
калечу ради хозяина. Знаете, Саксон, у него руки мягкие, как у  женщины,
которая никогда не знала труда. А ведь у него есть и лошади  и  конюшни,
но он палец о палец не ударит. Я же с трудом выколачиваю деньги на харчи
да на одежду. И меня возмущает: почему все так устроено на свете? И  кто
так устроил? - вот что я хотел бы знать. Ну хорошо, теперь другие време-
на. А кто сделал, что они стали другие?
   - Да уж, конечно, не бог.
   - Голову готов дать на отсечение, что не он! И это  тоже  меня  очень
занимает: существует он вообще где-нибудь? И если он правит миром,  -  а
на что он нужен, если не правит, - то почему он допускает, чтобы мой хо-
зяин или такие вот люди, как этот ваш кассир, имели лошадей  и  покупали