той энергичной вдове, с которой они жили по соседству и которая  занима-
лась стиркой, и та сразу согласилась на предложение Саксон. Миссис Пауль
было около сорока лет; низенькая и коренастая, она весила двести фунтов,
но, несмотря на полноту, не знала, что такое усталость, не боялась нико-
го на свете и, по мнению Билла, одной рукой справилась бы с  обоими  ки-
тайцами. Миссис Пауль привезла с  собою  сына,  деревенского  парня  лет
шестнадцати, - он ходил за лошадьми и доил Хильду, красивую  джерсейскую
корову, благополучно выдержавшую взыскательный осмотр мистера Хэйла. Хо-
тя миссис Пауль отлично справлялась со всякой работой  по  дому,  одного
Саксон так ей и не доверила: она собственноручно  стирала  свое  вышитое
белье.
   - Если я буду не в силах выстирать себе такой пустяк, -  сказала  она
Биллу, - тащи лопату и вон под теми секвойями за речкой выкопай мне  мо-
гилу. Значит, мне уж не жить на белом свете.
   Как-то в первые дни жизни на ранчо "Мадроньо", во время второго посе-
щения миссис Мортимер, Билл привез несколько водопроводных труб; из ста-
рого бака, поставленного под родничком, он провел воду в дом, курятник и
конюшню.
   - Уф, кажется, я научился шевелить мозгами! - сказал он. - Я тут  ви-
дел, как одна женщина, по ту сторону долины, таскает  воду  из  родника,
футов за двести от дома; вот я и рассчитал: воду  приходится  брать  три
раза в день, а когда стирка - гораздо чаще. И представляете, сколько она
отшагает за год? Сто двадцать две мили! Ясно? Сто двадцать две  мили!  Я
спросил ее, давно ли она здесь живет. Оказывается,  тридцать  один  год.
Вот и помножьте! Выходит - три тысячи семьсот восемьдесят  две  мили,  и
все из-за отсутствия каких-то двухсот футов  водопроводных  труб.  Какая
нелепость!
   - Но это еще не все. При первой возможности я добуду ванну  и  кадки.
Скажи, Саксон, ты помнишь лужок - как раз где Дикарка впадает в  Соному?
И земли-то там не больше акра... Заявляю тебе,  что  этот  лужок  теперь
мой! Поняла? И прошу по траве не ходить. Это моя трава. Я  поставлю  там
насос; я видел подержанный, его уступят за десять долларов, этим насосом
можно накачать сколько угодно воды. А уж я выращу такую люцерну, что  ты
диву дашься. Мне ведь нужна еще лошадь для поездок.  Ты  наваливаешь  на
Хазл и Хатти такую пропасть работы, что мне уж не приходится ими пользо-
ваться, а когда ты начнешь развозить овощи, я их и вовсе не увижу. Наде-
юсь, что моя люцерна прокормит еще одну лошадку.
   Но Биллу пришлось забыть на время про люцерну и заняться более важны-
ми делами. Вначале его постигли неудачи. Те несколько сот долларов,  ко-
торые он привез с собой в долину Сономы, и все  его  заработанные  здесь
комиссионные были истрачены на всякие улучшения и на жизнь. Восемнадцать
долларов в неделю за прокат лошадей в Лондэйле уходили на  уплату  жало-
ванья работникам, и оказалось, что купить верховую лошадь для  разъездов
Билла по окрестностям не на что. Но он снова призвал на помощь свою сме-
калку, обошел все препятствия и убил разом двух зайцев: теперь он брался
объезжать молодых лошадей и пользовался ими, когда ему нужно было отпра-
виться куда-нибудь по делам.
   С этой стороны все  уладилось.  Но  тут  новое  городское  управление
Сан-Франциско вздумало наводить экономию и остановило работы по  мощению
улиц. А это повлекло за собой закрытие лондэйлской каменоломни,  постав-
лявшей в Сан-Франциско булыжник. Итак, шесть лошадей возвращались обрат-
но к Биллу, и их надо было прокормить. Из чего теперь выплачивать  жало-
ванье миссис Пауль, Гоу Юму и Чан Чи, Билл не представлял себе.
   - Боюсь, что мы гнем дерево не по себе, - признался он Саксон.
   В тот вечер он вернулся поздно, но лицо его сияло. Саксон была не ме-
нее радостно настроена.
   - Ну, все улажено, - сказала она, подходя к конюшне, где он расседлы-
вал норовистого жеребенка. - Я переговорила со всеми тремя. Они  отлично
понимают наше положение и охотно соглашаются подождать.  На  той  неделе
Хазл и Хатти уже начнут развозить овощи; тогда деньги будут поступать от