|
они добрались до Эшленда и Медфорда и остановились на берегу бурной реки
Роуг.
- Это удивительно, великолепно, - заявила Саксон, - но это не лунная
долина.
- Нет, это не лунная долина, - согласился Билл.
Разговор происходил вечером, вскоре после того, как Билл поймал чудо-
вищную форель и, стоя по горло в ледяной воде горной реки, целых сорок
минут силился намотать лесу на катушку; наконец, с победным кличем, дос-
тойным команчей, он выпрыгнул из воды, держа добычу за жабры.
- "Кто ищет - тот находит", - тоном предсказательницы изрекла Саксон,
когда они свернули к северу от перевала Гранта и двинулись дальше, через
горы и плодородные долины Орегона.
Однажды, на привале, сидя у реки Умпква, Билл принялся сдирать шкуру
с первого убитого им оленя. Подняв глаза на Саксон, он заметил:
- Если бы я не побывал в Калифорнии, то, пожалуй, решил бы, что нет
на свете ничего лучше Орегона.
А вечером, когда, поужинав олениной, Билл растянулся на траве и, опи-
раясь на локоть, закурил папиросу, он сказал:
- Может быть, никакой лунной долины и нет. Но если и нет, то не все
ли равно? Мы можем искать всю жизнь. Лучшего мне и не надо.
- Нет, лунная долина существует, - строго возразила Саксон. - И мы ее
найдем. Мы должны ее найти. Подумай, Билл, это же невозможно - всегда
бродить. Тогда у нас не будет ни маленьких Хазл, ни маленьких Хатти, ни
маленьких... Билли...
- Ни маленьких Саксон, - вставил Билл.
- Ни маленьких Поссумов, - торопливо закончила она, кивая головой и
протягивая руку, чтобы приласкать фоксика, с увлечением обгладывавшего
оленье ребро. В ответ раздалось сердитое рычанье, и оскаленные зубы Пос-
сума едва не вцепились ей в руку.
- Поссум! - воскликнула она с горьким упреком и снова протянула к не-
му руку.
- Оставь! - удержал ее Билл. - Это же инстинкт. Как бы он тебя в са-
мом деле не хватил.
Рычание Поссума становилось все более грозным, его челюсти крепко
стиснули кость, охраняя ее, глаза, засверкали яростью, шерсть на загрив-
ке встала дыбом.
- Хороший пес никогда не отдаст свою кость, - заступился за него
Билл. - Я не стал бы держать собаку, у которой молено отнять кость.
- Но ведь это мой Поссум, - спорила Саксон, - и он меня любит. Я хо-
чу, чтобы он любил меня больше, чем какую-то гадкую кость. И потом - он
должен слушаться... Сюда, Поссум, отдай кость! Отдай сейчас же! Слышишь!
Она осторожно протянула руку, рычанье становилось грознее и громче, и
фоке едва не цапнул ее за руку.
- Я же тебе говорю, что это инстинкт, - снова сказал Билл. - Он любит
тебя, но пересилить себя не может.
- Он вправе защищать свою кость от чужих, но не от своей матери, -
заявила Саксон. - И я заставлю его отдать ее!
- Фокстерьера очень легко разозлить, Саксон. Ты доведешь его до край-
ности.
Но Саксон упрямо настаивала на своем и подняла с земли хворостинку.
- А теперь отдай-ка мне кость.
Она погрозила собаке хворостиной, и рычанье Поссума стало свирепым.
Он снова попытался куснуть ее и всем телом прикрыл кость. Саксон замах-
нулась, делая вид, что хочет его ударить, - и он вдруг выпустил кость,
опрокинулся на спину у ее ног, задрав все четыре лапки кверху и покорно
прижав к голове уши, а глаза, полные слез, явно молили о прощении.
- Здорово! Вот так штука! - прошептал Билл, пораженный. - Посмотри,
Саксон! Он подставляет тебе грудь и брюшко - распоряжайся, мол, моей
жизнью и смертью. Он словно хочет сказать: "Вот я тут весь. Наступи на
меня. Убей, если хочешь. Я люблю тебя, я твой раб, но я не могу не защи-
|
|