они добрались до Эшленда и Медфорда и остановились на берегу бурной реки
Роуг.
   - Это удивительно, великолепно, - заявила Саксон, - но это не  лунная
долина.
   - Нет, это не лунная долина, - согласился Билл.
   Разговор происходил вечером, вскоре после того, как Билл поймал чудо-
вищную форель и, стоя по горло в ледяной воде горной реки,  целых  сорок
минут силился намотать лесу на катушку; наконец, с победным кличем, дос-
тойным команчей, он выпрыгнул из воды, держа добычу за жабры.
   - "Кто ищет - тот находит", - тоном предсказательницы изрекла Саксон,
когда они свернули к северу от перевала Гранта и двинулись дальше, через
горы и плодородные долины Орегона.
   Однажды, на привале, сидя у реки Умпква, Билл принялся сдирать  шкуру
с первого убитого им оленя. Подняв глаза на Саксон, он заметил:
   - Если бы я не побывал в Калифорнии, то, пожалуй, решил бы,  что  нет
на свете ничего лучше Орегона.
   А вечером, когда, поужинав олениной, Билл растянулся на траве и, опи-
раясь на локоть, закурил папиросу, он сказал:
   - Может быть, никакой лунной долины и нет. Но если и нет, то  не  все
ли равно? Мы можем искать всю жизнь. Лучшего мне и не надо.
   - Нет, лунная долина существует, - строго возразила Саксон. - И мы ее
найдем. Мы должны ее найти. Подумай, Билл, это же  невозможно  -  всегда
бродить. Тогда у нас не будет ни маленьких Хазл, ни маленьких Хатти,  ни
маленьких... Билли...
   - Ни маленьких Саксон, - вставил Билл.
   - Ни маленьких Поссумов, - торопливо закончила она, кивая  головой  и
протягивая руку, чтобы приласкать фоксика, с  увлечением  обгладывавшего
оленье ребро. В ответ раздалось сердитое рычанье, и оскаленные зубы Пос-
сума едва не вцепились ей в руку.
   - Поссум! - воскликнула она с горьким упреком и снова протянула к не-
му руку.
   - Оставь! - удержал ее Билл. - Это же инстинкт. Как бы он тебя в  са-
мом деле не хватил.
   Рычание Поссума становилось все более  грозным,  его  челюсти  крепко
стиснули кость, охраняя ее, глаза, засверкали яростью, шерсть на загрив-
ке встала дыбом.
   - Хороший пес никогда не отдаст свою  кость,  -  заступился  за  него
Билл. - Я не стал бы держать собаку, у которой молено отнять кость.
   - Но ведь это мой Поссум, - спорила Саксон, - и он меня любит. Я  хо-
чу, чтобы он любил меня больше, чем какую-то гадкую кость. И потом -  он
должен слушаться... Сюда, Поссум, отдай кость! Отдай сейчас же! Слышишь!
   Она осторожно протянула руку, рычанье становилось грознее и громче, и
фоке едва не цапнул ее за руку.
   - Я же тебе говорю, что это инстинкт, - снова сказал Билл. - Он любит
тебя, но пересилить себя не может.
   - Он вправе защищать свою кость от чужих, но не от  своей  матери,  -
заявила Саксон. - И я заставлю его отдать ее!
   - Фокстерьера очень легко разозлить, Саксон. Ты доведешь его до край-
ности.
   Но Саксон упрямо настаивала на своем и подняла с земли хворостинку.
   - А теперь отдай-ка мне кость.
   Она погрозила собаке хворостиной, и рычанье Поссума  стало  свирепым.
Он снова попытался куснуть ее и всем телом прикрыл кость. Саксон  замах-
нулась, делая вид, что хочет его ударить, - и он вдруг  выпустил  кость,
опрокинулся на спину у ее ног, задрав все четыре лапки кверху и  покорно
прижав к голове уши, а глаза, полные слез, явно молили о прощении.
   - Здорово! Вот так штука! - прошептал Билл, пораженный.  -  Посмотри,
Саксон! Он подставляет тебе грудь и брюшко  -  распоряжайся,  мол,  моей
жизнью и смертью. Он словно хочет сказать: "Вот я тут весь.  Наступи  на
меня. Убей, если хочешь. Я люблю тебя, я твой раб, но я не могу не защи-