Они поспешили выбраться из заводского поселка, где  крохотные  домики
лепились над пропастью, словно птичьи гнезда. Прекрасное шоссе  поднима-
лось на протяжении нескольких миль и затем ныряло в  каньон  Сакраменто.
Здесь дорога, пробитая в скале, пошла ровнее, но стала настолько  узкой,
что Билл опасался столкновений со встречными  экипажами.  Далеко  внизу,
пенясь и бурля, река прыгала по каменистым отмелям или яростно  разбива-
лась о крупные валуны и каскадами стремительно мчалась дальше, к  остав-
ленной ими широкой долине.
   Временами, когда дорога расширялась, Саксон правила, а Билл  шел  ря-
дом, чтобы лошадям было легче. Саксон настояла на том, чтобы идти пешком
по очереди. Когда Билл на крутых подъемах останавливал запыхавшихся  ло-
шадей, давая им передохнуть, и Саксон стояла перед ними, лаская  и  под-
бадривая их, счастье Билла при виде этих прекрасных животных и этой раз-
румянившейся молодой женщины, его жены, такой изящной и  заметной  в  ее
золотисто-коричневом вельветовом костюме, из-под укороченной юбки  кото-
рого вырисовывались стройные ноги, обтянутые коричневыми гетрами, -  его
счастье было столь глубоко, что он не мог  бы  этого  выразить  никакими
словами. Но вот она ответила на его взгляд таким же счастливым взглядом,
и словно дымка вдруг заволокла ее правдивые серые глаза; Билл почувство-
вал, что должен что-то сказать, иначе он задохнется.
   - Ах ты детка моя! - воскликнул он.
   Вся сияя, она ответила:
   - Сам ты, детка моя! Одну ночь они провели в лощине,  где  притаилась
деревушка и фабрика, на которой делали  ящики.  Беззубый  старик,  глядя
выцветшими глазами на фургон, спросил:
   - Вы что, представлять приехали? Они миновали Касл Крегс,  чьи  скалы
казались мощными бастионами и пламенели, выступая на фоне как будто тре-
пещущего голубого неба. В одном из лесистых каньонов перед ними  впервые
блеснул розовеющий снежный пик горы Шасты. Он мелькнул, как заревое  ви-
денье среди зеленеющих ущелий, но путникам было суждено видеть его перед
собою еще в течение многих дней: после крутого подъема,  на  неожиданном
повороте, перед ними вновь и вновь появлялась вдали  вершина  Шасты,  но
теперь виднелись оба пика и их сверкающие ледники. Путешественники  под-
нимались миля за милей, день за днем, и Шаста принимала все новые формы,
открывалась все с новых сторон, сияя убором летних снегов.
   - Прямо кинематограф в небе, - заметил под конец Билл.
   - Ах, все это очень красиво, - вздохнула Саксон. -  Но  лунных  долин
здесь все-таки нет.
   Они попали в тучу бабочек, и фургон несколько дней двигался в  густом
рое этих крылатых созданий, покрывавших дорогу словно ковром коричневого
бархата. Казалось, сама дорога взлетает кверху  из-под  копыт  фыркающих
лошадей, когда бабочки поднимались в воздух, наполняя его бесшумным тре-
петом своих  крылышек,  и  ветерок  уносил  их  тучами  коричнево-желтых
хлопьев. Их прибивало грудами к изгородям,  уносило  водой  оросительных
канав, вырытых вдоль дороги. Хазл и Хатти скоро к ним привыкли, но  Пос-
сум не переставал неистово на них лаять.
   - Гм, я что-то не слышал, чтобы лошадей приучали к бабочкам, - посме-
ивался Билл. - Это поднимет их цену долларов на пятьдесят.
   - Подождите, что вы скажете, когда через границу Орегона  проедете  в
долину реки Роуг. Вот где земной рай! - говорили им  местные  жители.  -
Там и климат исключительный, и живописные пейзажи, и  фруктовые  сады...
Эти сады приносят двести процентов прибыли, а земля  там  стоит  пятьсот
долларов за акр.
   - Ишь ты! - сказал Билл, когда они отъехали и собеседник уже  не  мог
слышать его слов. - Нам это не по карману...
   А Саксон ответила:
   - Уж не знаю, как будет насчет яблок в лунной долине, но знаю, что мы
получим десять тысяч процентов счастья на капитал, состоящий  из  одного
Билла, одной Саксон и неких Хазл, Хатти и Поссума.
   Проехав округ Сискиу и переправившись через высокий  горный  перевал,