|
всех молодых женщин, шила с ними, учила их делать красивые вещицы и, в
свою очередь, училась у них новым вышивкам.
Не прошло и нескольких дней их жизни в Кармеле, как Билл робко заме-
тил, обращаясь к Саксон:
- Знаешь, Саксон, ты себе и представить не можешь, насколько мне не-
достает всех этих твоих нарядных финтифлюшек. Отчего бы тебе не написать
Тому, чтобы он их выслал срочной почтой? А когда мы опять тронемся в
путь, мы их отошлем обратно.
Саксон написала Тому, и весь этот день ее сердце радовалось. Значит,
муж все еще остался ее любовником, в его глазах опять вспыхивали прежние
огни, которые угасли в кошмарные дни забастовки.
- Тут много хорошеньких мордочек, но ты лучше всех, или я ничего в
женщинах не понимаю, - рассуждал Билл.
И в другой раз:
- Я тебя люблю до смерти. Но если твоих вещиц не пришлют, будет чер-
товски обидно.
У Холла и его жены были две верховые лошади, стоявшие в платных ко-
нюшнях, и Билла, конечно, тянуло к этим конюшням. Владелец лошадей обс-
луживал всю местность и возил почту между Кармелом и Монтери, а также
давал напрокат коляски и линейки на девять мест. К экипажу полагался и
кучер. Кучеров часто не хватало, и в таких случаях призывали на помощь
Билла; он стал запасным кучером. Когда он ездил, то получал три доллара
в день, и не раз приходилось ему возить компании туристов по Семнадцати-
мильной дороге в Кармелскую долину и вдоль побережья, к различным живо-
писным местам и пляжам.
- Ну уж и публика эти туристы, такие кривляки! - рассказывал он потом
Саксон. - Мистер Роберте то да мистер Роберте ее - всякие китайские це-
ремонии, - не забывай, мол, что мы поблагороднее тебя. Дело в том, что я
ведь хоть и не слуга, а все-таки им не ровня. Я кучер - нечто среднее
между батраком и шофером. Уф! Если они кушают, то дают мне мою порцию
отдельно, либо когда уже сами наедятся. Нет того, чтобы обедать всей
семьей, как у Холла и у его ребят. А сегодняшняя компания просто-напрос-
то не позаботилась о завтраке для меня. Теперь уж ты, пожалуйста, давай
мне завтрак с собой, я ничем не желаю быть обязанным этим проклятым заз-
найкам. Ты бы видела, как один из них пытался дать мне на чай. Я ничего
не сказал, только поглядел на него так, точно он пустое место, и через
минуту будто случайно повернулся к нему спиной. Он прямо опешил.
И все-таки Биллу приятно было работать с лошадьми. Ему нравилось дер-
жать в руках вожжи и вместо четверки тяжелых битюгов править четверкой
рысаков; нравилось, поставив ногу на мощный тормоз, делать опасные пово-
роты над головокружительной пропастью или на узкой горной дороге, под
испуганные крики дам. А когда приходилось выбирать лошадей и определять
их качества или лечить их болезни и увечья, то даже хозяин конюшни усту-
пал первенство Биллу.
- Я могу в любое время получить здесь постоянную работу, - хвастался
он Саксон. - В деревне всегда найдется пропасть дела для мало-мальски
смышленого парня.
Держу пари на что хочешь: стоит мне только заикнуться, что я требую
шестьдесят долларов в месяц и готов работать постоянно, - хозяин прямо
ухватится за меня. Он уже не раз закидывал удочку. Послушай, Саксон! А
ты понимаешь, что твой благоверный научился новому ремеслу? Право же,
научился! Я теперь мог бы получить работу и на почте, - в Озерной облас-
ти почтовые кареты запрягают шестеркой. Если мы с тобой попадем туда, я
подружусь с каким-нибудь кучером и поучусь править шестеркой. А ты ся-
дешь рядом со мной на козлы. Вот будет потеха! Вот потеха!
Билл мало интересовался спорами, происходившими в большой комнате
Холла. Он называл их "переливаньем из пустого в порожнее" и считал это
занятие потерей драгоценного времени, которое можно употребить на игру в
"педро", плавание или борьбу на песке. Напротив, Саксон с удовольствием
слушала эти словопрения; правда, понимала она далеко не все, и только
|
|