|
с которого ручьями стекала вода. Саксон не раз видела таких стариков ве-
теранов среди участников процессий в День возложения венков [7].
- Отдай фонарь! - рявкнул констебль.
Билл только усмехнулся в ответ.
- Тогда я продырявлю твою шкуру насквозь! Он направил револьвер прямо
на Билла, который не спускал пальца с кнопки фонарика; блеснули кончики
пуль в барабане.
- Эй ты, старая бородатая вонючка, да у тебя духу не хватит выстре-
лить в кислое яблоко! - воскликнул Билл. - Знаем мы вашего брата! Когда
надо забрать какого-нибудь несчастного, забитого бедняка, так вы храбры,
как львы, а когда перед вами настоящий мужчина, вы чуть что - ив кусты,
как последние трусы! Ну, чего же ты не стреляешь, мразь ты этакая? Ведь
поджав хвост побежишь, если на тебя хорошенько цыкнуть!
И, переходя от слов к делу, Билл заорал:
- Вон отсюда!..
Саксон невольно рассмеялась испугу констебля.
- В последний раз говорю тебе, - процедил он сквозь зубы, - отдай фо-
нарь и ступай со мной, не то я уложу тебя на месте.
Саксон испугалась за Билла, но не очень: она была уверена, что конс-
тебль не посмеет выстрелить, - и, как в былое время, почувствовала тре-
пет восхищения перед мужеством Билла - Лица его она не могла видеть, но
была уверена, что оно такое же леденяще-бесстрастное, как и в тот день,
когда он дрался с тремя ирландцами.
- Мне не впервой убивать людей, - угрожающе продолжал констебль. - Я
старый солдат и не боюсь крови.
- Постыдились бы, - перебила его Саксон, - срамить да поносить мирных
людей, которые не сделали ничего дурного!
- Вы не имеете права ночевать здесь, - заявил он, наконец, - этот са-
рай не ваш, вы нарушаете закон. А те, кто нарушает закон, должны сидеть
в тюрьме. Я уже немало бродяг засадил на месяц за ночевку в этом сарае.
Это прямо ловушка для них. Я хорошо разглядел вас, и вижу, что вы люди
опасные. - Он повернулся к Биллу. - Ну, довольно я тут с вами прохлаж-
дался. Вы когда-нибудь подчинитесь и пойдете со мной по доброй воле?!
- Я тебе, старая кляча, вот что скажу, - ответил Билл. - Забрать тебе
нас не удастся - это раз. А два - эту ночь мы доспим здесь.
- Отдай фонарь! - решительно потребовал констебль.
- Брось, борода! Ты мне надоел! Проваливай! А что касается твоей коп-
тилки, то ты найдешь ее вон там, в грязи.
Билл направил луч света на дверь, потом зашвырнул фонарь, как мяч.
Теперь их окружал полный мрак, и было слышно, как констебль в бешенстве
заскрежетал зубами.
- Ну-ка, выстрели - посмотришь, что с тобой будет! - прорычал Билл.
Саксон нашла его руку и с гордостью пожала ее. Констебль буркнул ка-
кую-то угрозу.
- Это что? - строго прикрикнул на него Билл. - Ты еще тут? Послу-
шай-ка, борода! Надоела мне твоя болтовня. Убирайся, не то я тебя отсюда
выброшу. А если ты опять явишься, я тебе покажу! Вон!
За ревом бури они ничего не слышали. Билл свернул себе папиросу. Ког-
да он стал закуривать, они увидели, что в сарае пусто. Билл засмеялся:
- Знаешь, я так взбесился, что даже забыл про палец.
Он только теперь опять заныл.
Саксон уложила его и снова принялась поглаживать ему лоб.
- До утра нам двигаться не стоит, - сказала она, - А как только расс-
ветет, мы поедем в Сан-Хосе, возьмем комнату, закажем горячий завтрак и
достанем в аптеке все, что нужно для компресса.
- А Бенсон? - нерешительно напомнил Билл.
- Я позвоню ему из города. Это стоит всего пять центов. Я видела, что
у него есть телефон. Даже если бы палец не болел, ты все равно не мог бы
пахать из-за дождя. Мы с тобой оба полечимся. Пока погода прояснится,
моя пятка заживет окончательно, и мы двинемся дальше.
|
|