- Я пока еще не собираюсь пользоваться для таких  дел  красотой  моей
жены, - сердито пробурчал он.
   - И вы совершенно правы. Вся беда в том, что вы оба  отстали  лет  на
пятьдесят от современности. Вы - американцы старого покроя. И то, что вы
очутились в самой гуще современной жизни, просто чудо. Вы - Рип Ван Вни-
кли [6]. Где это видано в наш век упадка, чтобы молодая пара из большого
города, взвалив на плечи тюки с одеялами, пешком отправилась искать себе
землю? В вас живет все тот же дух наших аргонавтов!  Вы  принадлежите  к
той же породе людей, которые некогда запрягали  своих  волов  и  держали
путь на Запад, к странам, лежащим по ту сторону заходящего солнца. Держу
пари, что это были ваши отцы и матери, деды и бабушки!
   Глаза Саксон засияли, а глаза Билла снова стали приветливыми.
   - Я сама принадлежу к этой старой породе, - горделиво продолжала мис-
сис Мортимер. - Моя бабушка была одной из  немногих  уцелевших  участниц
партии Доннера. Мой дед, Язон Уитни, обогнул мыс  Горн  и  участвовал  в
восстании на Сономе. Он находился в Монтери, когда  Джон  Маршалл  нашел
золото в Сэттери. Одна из улиц в Сан-Франциско названа его именем.
   - Я знаю эту улицу, - вставил Билл. - Это Уитни-стрит. Она вблизи Ра-
шин-Хилл. Мать Саксон тоже прошла через прерии.
   - А дедушку и бабушку Билла убили индейцы, - добавила Саксон.  -  Его
отец был совсем малышом и жил у индейцев, пока белые его не  освободили.
Он даже не знал своего имени и был усыновлен неким мистером Робертсом.
   - Да что вы говорите! Значит, мы с  вами,  дорогие  дети,  почти  что
родственники, - радостно воскликнула миссис Мортимер. - На  меня  так  и
повеяло былыми временами! Теперь они, в наше столь  быстротечное  время,
увы, забыты. Я особенно интересовалась нашим прошлым, потому что состав-
ляла каталог для библиотеки, и прочла все, что касается тех лет. - Вы, -
указала она на Билла, - вошли в историю, или, вернее, ваш отец. Я теперь
вспоминаю. Все это описано в "Истории" Бенкрофта. На партию пионеров,  в
которой находился ваш отец, напало племя модоков. В обозе было восемнад-
цать повозок. В живых остался только ваш отец; он был еще совсем крошкой
и не понимал, что произошло. Его потом усыновил начальник отряда белых.
   - Совершенно верно, - отозвался Билл. - Это были модоки.  Партия  бе-
лых, вероятно, направлялась в Орегон. Все они были перебиты.  Интересно,
не знаете ли вы чего-нибудь о матери Саксон? Она  в  те  времена  писала
стихи.
   - Они где-нибудь печатались?
   - Да, - отвечала Саксон, - в старых газетах Сан-Хосе.
   - А вы помните наизусть какое-нибудь стихотворение?
   - Помню. Одно из них начиналось так:
   Словно неясная арфа Эола,
   Муза поет все нежней...
   Калифорнийские долы
   Эхом откликнулись ей.
   - Мне почему-то знакомы эти строки, - задумчиво сказала миссис Морти-
мер.
   - Там было еще другое. Оно начиналось так:
   От толпы убежала туда, где лучом
   Озарен изваянии торжественный ряд;
   Вакх, увенчанный свежим зеленым плющом,
   И Психея с Пандорой недвижно стоят... И дальше в том же  роде.  Я  не
все понимаю в этих стихах. Они были посвящены моему отцу...
   - Это любовное стихотворение, - прервала ее миссис Мортимер. - Я пом-
ню его. Подождите минуточку... та-та-та, та-та-та, та-та-та, та-та!..
   Осыпали брызги ей руки и стан,
   Блеснув на груди аметистом, они
   Дождем осыпаются в светлый фонтан.
   - У меня так и остались в памяти эти "брызги аметистов",  хотя  имени
вашей матушки я не припомню.
   - Ее звали Дэзи, - начала Саксон.