Наконец-то доктор Гентли разрешил снять лубки  с  рук  Билла.  Саксон
потребовала, чтобы он отдыхал еще две недели, тогда уж никакого риска не
будет. К тому времени опять подойдет срок уплаты за квартиру, и они  бу-
дут должны уже за два месяца, но домовладелец соглашался подождать, пока
Билл встанет на ноги.
   В назначенный Саксон день Сэлингер прислал за мебелью, и агент вернул
Биллу семьдесят долларов.
   - Все остальное мы засчитали за прокат, - пояснил агент. - Теперь  уж
ваша мебель пойдет как подержанная. Для Сэлингера это чистейший  убыток,
и он не обязан был брать все обратно, сами понимаете. Запомните  же:  он
благородно поступил с вами, и если будете снова устраиваться,  не  забы-
вайте его.
   Благодаря этой сумме и деньгам, вырученным за продажу рукоделий  Сак-
сон, они уплатили все мелкие долги, и у них осталось еще несколько  дол-
ларов.
   - Для меня долги - хуже яда, - сказал Билл, обращаясь к Саксон.  -  А
теперь мы не должны ни одной душе, кроме домовладельца и доктора Гентли.
   - И ни того, ни другого не следует заставлять  ждать  слишком  долго.
Это им не по карману, - сказала она.
   - Они и не будут ждать, - спокойно отвечал Билл.
   Она одобрительно улыбнулась: как и Билл, она ненавидела долги; так же
ненавидели их первые пионеры Запада, воспитанные в  духе  строгой  пури-
танской морали.
   Воспользовавшись отсутствием Билла, Саксон разобрала вещи  в  комоде,
пересекшем в свое время Атлантический океан на борту парусного  судна  и
прерии - в повозке, запряженной волами. Она поцеловала  дырку,  пробитую
пулей в сражении при Литтл Мэдоу, поцеловала саблю отца - и  перед  ней,
как всегда, встал его образ: он сидел на чалом боевом коне. Она благого-
вейно перечла стихи своей матери в альбоме и - на прощание - обвила свою
талию атласным алым испанским корсажем,  затем  снова  раскрыла  альбом,
чтобы в последний раз полюбоваться на гравюру, где были  изображены  ви-
кинги, которые с мечами в руках выскакивают на песчаный берег Англии.  И
опять Билл представился ей викингом, и она задумалась над  удивительными
странствиями ее родного племени. Ее народ всегда жаждал земли, и  Саксон
была счастлива, чувствуя, что она - истинная дочь своего народа!  Разве,
несмотря на жизнь в большом городе, она не ощутила в себе ту же  тягу  к
земле? И разве она, побуждаемая этой тягой, не  собирается  пуститься  в
далекий путь, как это делали в старину ее предки,  как  это  сделали  ее
отец и мать? Она вспомнила рассказ матери о том, какой волшебной показа-
лась им обетованная земля, когда их разбитые повозки и  измученные  волы
спустились по раннему снегу Сиерры в широкие долины цветущей,  солнечной
Калифорнии. Саксон часто представлялось, что она - девятилетняя  девочка
и смотрит с покрытых снегом вершин вниз, в долину, как смотрела  некогда
ее мать. Она вспомнила и прочла вслух стансы матери:
   Словно нежная арфа Эола,
   Муза поет все нежней...
   Калифорнийские долы
   Эхом откликнулись ей.
   Саксон блаженно вздохнула и отерла глаза. Быть может, тяжелые времена
миновали? Быть может, это был ее переход через прерии  и  они  с  Биллом
благополучно его совершили, а сейчас взбираются на вершины Сиерры, чтобы
потом спуститься на цветущую равнину?..
   Утром, в день отъезда, повозка Сэлингера подъехала к дому, чтобы заб-
рать мебель. Домовладелец, стоявший у калитки, взял у них  ключи,  пожал
им руки и пожелал удачи.
   - Вы правильно делаете, - заявил он одобрительно. - Ведь  и  я  сорок
лет назад пришел в Окленд пешком, со скаткой за плечами. Покупайте деше-
вую землю, как покупал я. На старости лет она спасет вас от  богадельни.
Теперь новые города вырастают как грибы, - начинайте и вы с малого. Ваши
руки всегда вас прокормят и дадут крышу над головой,  а  земля  принесет