другие парни так выражались про девушек, пока не узнал ее. Затем он  го-
ворил, что у нее свежий голос и что его звук действует на него  так  же,
как ее рука, лежащая у него на лбу. Этот голос глубоко проникает в него,
прохладный и трепетный, как легкий ветерок. И он сравнивал его с  первым
вечерним дыханием моря после знойного дня. А когда она говорит тихо,  ее
голос бархатист и нежен, точно виолончель в оркестре.
   Он называл ее своим "Жизненным Эликсиром", чистокровной лошадкой, жи-
вой и смелой, тонко чувствующей, нежной и чуткой. Ему нравилось, как она
носит одежду. По его мнению, любое платье на ней - прямо  мечта,  -  оно
кажется неотъемлемой ее частью, как прохлада ее голоса и кожи  и  аромат
ее волос.
   А фигура! Она встала на стул и наклонила зеркало, чтобы  видеть  себя
от бедер до кончика туфель. Она разгладила на талии юбку и  слегка  при-
подняла ее: щиколотки  все  так  же  стройны,  икры  не  утратили  своей
женственной и зрелой полноты. Она окинула критическим взглядом свои бед-
ра, талию, грудь, проверила изгиб шеи и постановку головы  и  удовлетво-
ренно вздохнула. Билл, должно быть, прав, когда уверяет, что она  сложе-
на, как француженка, и что в отношении линий и форм она может  дать  сто
очков вперед Анетте Келлерман.
   Сколько же хорошего он наговорил когда-то, -  думала  она,  вспоминая
все это. Ее губы! В то воскресенье, когда он просил Саксон быть его  же-
ной, он сказал: "Я люблю смотреть на ваши губы, когда вы  говорите.  Это
очень смешно, но каждое их движение похоже на легкий поцелуй". И  позже,
в тот же день: "Ты ведь мне понравилась с первой же минуты, как  я  тебя
увидел". Он хвалил ее хозяйственность; говорил, что, живя с ней, питает-
ся лучше, пользуется большим комфортом, угощает товарищей и еще отклады-
вает. Она вспомнила и тот день, когда он сжал ее в  объятиях  и  заявил,
что она самая восхитительная женщина из всех, когда-либо живших на  этом
свете.
   Саксон снова оглядела себя в зеркале с головы до ног, как бы  охваты-
вая все в целом. Вот она какая - крепкая, ладная! Да, она  прелестна.  И
она победит. Если Билл великолепен своей мужественностью, то и  она  ему
под стать своей женственностью. Она знала, что они отличная пара  и  она
вполне заслужила многое, все лучшее, что он может дать ей. Но  любование
собой не ослепило ее; честно оценивая себя, она так же честно  оценивала
и его. Когда он был самим собой, не терзался заботами, не мучился безвы-
ходностью положения, не был одурманен алкоголем - он, ее муж  и  возлюб-
ленный, тоже заслуживал всего, что она ему давала и могла дать.
   Саксон окинула себя прощальным взглядом. Нет! Она  еще  полна  жизни,
как еще жива любовь Билла и ее любовь. Нужна только благоприятная почва,
и их любовь расцветет пышным цветом. Они покинут Окленд и пойдут  искать
эту благоприятную почву.
   - О Билли! - крикнула она ему через перегородку, все еще стоя на сту-
ле и то поднимая, то опуская зеркало, чтобы видеть свое отражение от щи-
колоток до зардевшегося теплым румянцем задорного и оживленного лица.
   - Что случилось? - спросил он в ответ.
   - Я влюблена в себя, - крикнула она.
   - Это еще что за игра? - послышался его недоумевающий  голос.  -  Что
это тебе вздумалось в себя влюбляться?
   - Потому, что ты меня любишь, - ответила она. -  Я  люблю  себя  всю,
Билли, каждую жилку, потому что... потому что... ну, потому что и ты все
это любишь.
 
 
   ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
 
   Дни летели для Саксон незаметно: она ухаживала за Биллом, работала по
дому, строила бесконечные планы на будущее и  распродавала  свои  запасы
вышитых вещиц. Нелегко было Саксон добиться от  Билла  согласия  на  эту
продажу, но в конце концов она уломала его.