|
Когда он ушел, Саксон выполнила его приказ: "Еще одно обвинение про-
тив Окленда, - подумала она. - Окленд - западня, он отравляет тех, кого
не удается уморить голодом".
- Тут, пожалуй, запьешь, - простонал Билл, когда Саксон вернулась к
нему. - Ну можно ли было вообразить такое несчастье? Сколько я ни дрался
на ринге, ни одной кости не сломал, а тут раз-раз - и обе руки к черту!
- О, могло быть и хуже, - сказала Саксон, улыбаясь.
- Хотел бы я знать - что?
- Они могли сломать тебе шею.
- Может, оно и лучше было бы. Нет, Саксон, ты мне скажи, что могло бы
быть хуже?
- Пожалуйста, - уверенно отозвалась она.
- Ну?
- А разве не хуже было бы, если бы ты все-таки решил остаться в Ок-
ленде, где такая история всегда может повториться?
- Воображаю, какой из меня теперь получится фермер и как я буду па-
хать землю вот такими поленьями вместо рук, - упорствовал Билл.
- Доктор Гентли уверяет, что в месте перелома они будут еще крепче,
чем раньше. Ты сам знаешь, так всегда бывает с простыми переломами. А
теперь, закрой-ка глаза и постарайся уснуть. Ты измучен, тебе пора успо-
коиться и перестать думать.
Он послушно закрыл глаза. Она подложила прохладную руку ему под заты-
лок и сидела не шевелясь.
- Как хорошо, - пробормотал он. - Ты такая прохладная, Саксон. И твоя
рука, и ты, вся ты. Побыть с тобою - это все равно что после танцев в
душной комнате выйти на свежий ночной воздух.
Пролежав несколько минут спокойно, он вдруг тихонько засмеялся.
- Что такое? - спросила она.
- Ничего. Я только представил себе, как эти болваны расправлялись со
мной - со мной, который на своем веку обработал столько штрейкбрехеров,
что и не запомнишь!
На следующее утро, когда Билл проснулся, от вчерашних мрачных мыслей
не осталось и следа. Саксон из кухни услышала, что он старательно выде-
лывал голосом какие-то странные фиоритуры.
- Я выучил новую песню, ты ее еще не знаешь, - пояснил он, когда она
вошла к нему с чашкой кофе. - Я запомнил только припев. Старик наставля-
ет парня-батрака, который хочет жениться на его дочери. Мэми, подружка
Билла Мэрфи, с которой он гулял до женитьбы, постоянно напевала ее. Это
очень грустная песенка. Мэми всегда ревела от нее. Вот, слушай припев, -
и помни, что это поет старик.
Отчаянно фальшивя, Билл с величайшей торжественностью затянул:
Будь добр к моей дочурке,
Не обижай ее!
Когда умру, и дом и ферму -
Я вам оставлю все,
Коня и плуг, овцу, корову
И всех моих кур во дворе...
- Меня эти куры пронзили, - объяснил он. - Я и песню-то вспомнил
из-за вчерашних кур в кинематографе. Когда-нибудь и у нас с тобой будут
куры во дворе! Верно, старушка?
- И дочка, - дополнила картину Саксон.
- А я, как тот старикан, скажу эти самые слова батраку, который к ней
посватается, - продолжал фантазировать Билл. - Ведь дочь вырастить не-
долго, если не спешишь.
Саксон извлекла из футляра давно забытое укулеле и настроила его.
- У меня тоже есть для тебя новая песенка, Билл. Ее всегда напевает
Том. Ему до смерти хочется взять казенную землю и хозяйничать на ней, да
Сара об этом и слышать не хочет. Вот эта песенка:
И будет у нас ферма,
Скотина, сад, гумно,
|
|