за одиннадцать долларов пятнадцать центов - это прямо дешевка.  Я  очень
долго копил деньги на лодку. Обыкновенно я утром и вечером разношу газе-
ты; сегодня за меня пошел другой мальчик, - я ему плачу десять центов, и
все экстренные номера он продает в свою пользу. Я  бы  уже  давно  купил
лодку, если бы не пришлось тратить деньги на уроки стенографии. Моя мать
хочет, чтобы я стал стенографом при суде; они иной раз  зарабатывают  до
двадцати долларов в день. Но это мне совсем не по душе. Где же это вида-
но - тратить деньги на уроки!
   - А кем же вы хотели бы стать? - спросила Саксон, отчасти  от  нечего
делать, отчасти из любопытства.
   - Кем стать? - повторил он.
   Медленно повернув голову, он обвел глазами горизонт,  остановил  свой
взгляд на коричневой линии холмов Контра-Коста,  затем  устремил  его  к
океану, мимо Алькатраса, - туда, где были Золотые ворота. И столько  за-
таенной грусти было в этом взгляде, что ее сердце сжалось.
   - Вот, - сказал он, сделав рукой широкое движение, как будто  охваты-
вая весь горизонт.
   - Что вот?.. - спросила она.
   Он посмотрел на нее, удивленный тем, что она не поняла.
   - Разве вы никогда... - начал он, точно ища сочувствия своим  любимым
грезам, - разве вам никогда не кажется, что вы просто  умрете  с  тоски,
если не узнаете, что за теми холмами, за следующими и за  следующими?  А
Золотые ворота! За ними Тихий океан, Китай, Япония, Индия и... и  Корал-
ловые острова. Вы можете через Золотые ворота  поплыть  куда  угодно:  в
Австралию, в Африку, на лежбища котиков, на Северный полюс, к мысу Горн.
И вот мне кажется, что все эти места только и ждут, чтобы я  приехал  на
них посмотреть. Все детство я прожил в Окленде, но я вовсе не хочу  про-
жить здесь всю жизнь. Нет уж, спасибо! Я уеду отсюда далеко-далеко...
   И опять, бессильный передать в словах всю безмерность своих  желаний,
он сделал рукой широкий жест, точно охватывая весь мир.
   Его волнение передалось Саксон. Она тоже, кроме своих ранних  детских
лет, прожила всю жизнь в Окленде. И здесь ей было  не  плохо...  до  сих
пор. А теперь, после всех этих ужасов, ей неудержимо  захотелось  уехать
отсюда, как хотелось когда-то ее предкам уйти с Востока на Запад. И  по-
чему бы не уехать? Мир звал ее, она чувствовала, что мечты мальчика  на-
ходят отзвук в ее сердце. И потом - ведь ее родичи тоже никогда долго не
сидели на одном месте, они  постоянно  передвигались.  Саксон  вспомнила
рассказы матери, вспомнила хранившуюся у нее гравюру, на которой ее  по-
луобнаженные предки с мечом в руках прыгали со  своих  узких  остроносых
лодок и бросались в битву на окровавленных песках Англии.
   - Ты когда-нибудь слышал об англосаксах? - спросила она мальчика.
   - Еще бы! - воскликнул он; его глаза заблестели, и  он  посмотрел  на
нее с новым интересом. - Я самый настоящий англосакс, до  мозга  костей.
Посмотрите на мои глаза, на мою кожу. Я совсем белый, где нет загара.  А
когда я был маленький, у меня были белокурые волосы. Моя  мать  говорит,
что, когда я вырасту, они, к сожалению, потемнеют. Но все равно я англо-
сакс. Я из племени воинов. Мы ничего не боимся! Вы думаете, я боюсь это-
го залива? - И он с презрением посмотрел на волны. - Я пересекал  его  в
такую бурю, что матросы с шаланды мне потом не верили и говорили,  будто
я вру. Дураки! Мы таких колотили еще сотни лет назад. Мы побеждали все и
всех, кто становился нам поперек дороги. Мы прошли через мир победителя-
ми и на море и на суше - везде. Вспомните лорда Нелсона,  Дэви  Крокета,
вспомните Поля Джонса, и Клайва, и Китченера, и Фремонта, и Кита  Керсо-
на, и всех других.
   Он продолжал говорить, а Саксон кивала; ее глаза блестели, и она  ду-
мала о радости иметь такого сына, как этот мужественный мальчик. Все  ее
существо напрягалось, словно в ней уже трепетала новая жизнь. Да,  креп-
кое племя, крепкое племя! Ее мысли вернулись к ней самой и к Биллу:  они
тоже здоровые отпрыски того же корня, но обречены  на  бездетность;  оба
попали в число "глупых" и сидят в западне, в которую люди обратили  этот