|
за одиннадцать долларов пятнадцать центов - это прямо дешевка. Я очень
долго копил деньги на лодку. Обыкновенно я утром и вечером разношу газе-
ты; сегодня за меня пошел другой мальчик, - я ему плачу десять центов, и
все экстренные номера он продает в свою пользу. Я бы уже давно купил
лодку, если бы не пришлось тратить деньги на уроки стенографии. Моя мать
хочет, чтобы я стал стенографом при суде; они иной раз зарабатывают до
двадцати долларов в день. Но это мне совсем не по душе. Где же это вида-
но - тратить деньги на уроки!
- А кем же вы хотели бы стать? - спросила Саксон, отчасти от нечего
делать, отчасти из любопытства.
- Кем стать? - повторил он.
Медленно повернув голову, он обвел глазами горизонт, остановил свой
взгляд на коричневой линии холмов Контра-Коста, затем устремил его к
океану, мимо Алькатраса, - туда, где были Золотые ворота. И столько за-
таенной грусти было в этом взгляде, что ее сердце сжалось.
- Вот, - сказал он, сделав рукой широкое движение, как будто охваты-
вая весь горизонт.
- Что вот?.. - спросила она.
Он посмотрел на нее, удивленный тем, что она не поняла.
- Разве вы никогда... - начал он, точно ища сочувствия своим любимым
грезам, - разве вам никогда не кажется, что вы просто умрете с тоски,
если не узнаете, что за теми холмами, за следующими и за следующими? А
Золотые ворота! За ними Тихий океан, Китай, Япония, Индия и... и Корал-
ловые острова. Вы можете через Золотые ворота поплыть куда угодно: в
Австралию, в Африку, на лежбища котиков, на Северный полюс, к мысу Горн.
И вот мне кажется, что все эти места только и ждут, чтобы я приехал на
них посмотреть. Все детство я прожил в Окленде, но я вовсе не хочу про-
жить здесь всю жизнь. Нет уж, спасибо! Я уеду отсюда далеко-далеко...
И опять, бессильный передать в словах всю безмерность своих желаний,
он сделал рукой широкий жест, точно охватывая весь мир.
Его волнение передалось Саксон. Она тоже, кроме своих ранних детских
лет, прожила всю жизнь в Окленде. И здесь ей было не плохо... до сих
пор. А теперь, после всех этих ужасов, ей неудержимо захотелось уехать
отсюда, как хотелось когда-то ее предкам уйти с Востока на Запад. И по-
чему бы не уехать? Мир звал ее, она чувствовала, что мечты мальчика на-
ходят отзвук в ее сердце. И потом - ведь ее родичи тоже никогда долго не
сидели на одном месте, они постоянно передвигались. Саксон вспомнила
рассказы матери, вспомнила хранившуюся у нее гравюру, на которой ее по-
луобнаженные предки с мечом в руках прыгали со своих узких остроносых
лодок и бросались в битву на окровавленных песках Англии.
- Ты когда-нибудь слышал об англосаксах? - спросила она мальчика.
- Еще бы! - воскликнул он; его глаза заблестели, и он посмотрел на
нее с новым интересом. - Я самый настоящий англосакс, до мозга костей.
Посмотрите на мои глаза, на мою кожу. Я совсем белый, где нет загара. А
когда я был маленький, у меня были белокурые волосы. Моя мать говорит,
что, когда я вырасту, они, к сожалению, потемнеют. Но все равно я англо-
сакс. Я из племени воинов. Мы ничего не боимся! Вы думаете, я боюсь это-
го залива? - И он с презрением посмотрел на волны. - Я пересекал его в
такую бурю, что матросы с шаланды мне потом не верили и говорили, будто
я вру. Дураки! Мы таких колотили еще сотни лет назад. Мы побеждали все и
всех, кто становился нам поперек дороги. Мы прошли через мир победителя-
ми и на море и на суше - везде. Вспомните лорда Нелсона, Дэви Крокета,
вспомните Поля Джонса, и Клайва, и Китченера, и Фремонта, и Кита Керсо-
на, и всех других.
Он продолжал говорить, а Саксон кивала; ее глаза блестели, и она ду-
мала о радости иметь такого сына, как этот мужественный мальчик. Все ее
существо напрягалось, словно в ней уже трепетала новая жизнь. Да, креп-
кое племя, крепкое племя! Ее мысли вернулись к ней самой и к Биллу: они
тоже здоровые отпрыски того же корня, но обречены на бездетность; оба
попали в число "глупых" и сидят в западне, в которую люди обратили этот
|
|