|
бя совсем взрослой и еще чувствую, есть у меня что-то, что принадлежит
только мне... как у всех девушек... и... и молодых женщин. А еще я знаю,
прежде я была не такая, как все, я понимала, что тебя это тревожит. Ты
думала что не даешь мне заметить свою тайную тревогу, а я заметила и
очень хотела... "преуспеть", как говорит Мартин Иден.
То был заветный час для матери и дочери, они сумерничали и разговари-
вали со слезами на глазах, и Руфь была сама невинность и откровенность,
мать же, исполненная сочувствия и понимания, спокойно наставляла ее и
направляла.
- Он на четыре года моложе тебя, - сказала она. - И никак не обеспе-
чен. Ни положения, ни жалованья. Он непрактичен. Если он тебя любит, ему
во имя здравого смысла следовало найти место, что дало бы ему право же-
ниться, а он занимается пустяками - пишет рассказики и тешит себя мечта-
ми, как дитя малое. Боюсь, Мартин Иден никогда не повзрослеет. Ему не
хватает сознания ответственности. Он не способен взяться за дело, дос-
тойное мужчины, как твой отец и все наши знакомые... хотя бы как мистер
Батлер. Боюсь, Мартин Иден никогда не научится зарабатывать деньги. А
для счастья деньги необходимы, так устроен наш мир... не миллионные сос-
тояния нужны, нет, но достаточные средства, чтобы жить прилично и с ком-
фортом. Он... он никогда не заговаривал о своих чувствах?
- Ни слоном не обмолвился. Даже не пытался А если бы попытался, я бы
его остановила, понимаешь, мамочка, я ведь его не люблю.
- Очень рада. Не хотелось бы мне, чтобы моя дочь, моя единственная
дочь, воплощение чистоты и добродетели, полюбила такого человека. На
свете есть подлинно достойные мужчинычистые, преданные мужественные. На-
до только подождать. В один прекрасный день тебе встретится такой чело-
век, ты его полюбишь, и он полюбит тебя, и ты будешь счастлива с ним,
как были всегда счастливы друг с другом я и твой отец. И есть одно, о
чем всегда следует помнить...
- Да, мамочка?
Негромко, с нежностью в голосе миссис Морз сказала:
- Это дети.
- Я... я об этом думала, - призналась Руфь, вспоминая, как случалось,
досаждали ей эти нескромные мысли, и опять залилась краской девичьего
смущения оттого, что проходится говорить об этом вслух.
- Именно из-за детей мистер Иден тебе совершенно не подходит, - реши-
тельно продолжала миссис Морз. - Они не должны унаследовать ничего не-
чистого, а ему, боюсь, как раз чистоты недостает. Твой отец рассказывал
мне, как живут матросы, и... и ты сама понимаешь.
Руфь в знак согласия сжала руку матери; Ей казалось, будто она и
вправду поняла, хотя представлялось ей что-то смутное, непостижимое,
что-то ужасное, недоступное воображению.
- Ты ведь знаешь, я всегда обо всем тебе говорю, - начала она. -
Только иногда ты меня спрашивай, вот как в этот раз. Мне хотелось с то-
бой поделиться, но я не знала, как это сказать. Я знаю, это излишняя
стыдливость, но ты мне помоги. Иногда спрашивай меня, вот как в этот
раз... помогай мне с тобой делиться. Мамочка, ведь ты тоже женщина! -
восторженно воскликнула она, когда они встали, и, осознав странно сла-
достное равенство с матерью, сжала ее руки, выпрямилась, в сумерках пос-
мотрела ей в лицо. - Если бы не наш разговор, мне и в голову бы это не
пришло. Пока я не сознавала, что я женщина, я и о тебе так не думала.
- Мы обе женщины, - сказала мать, притянула Руфь к себе и поцеловала.
- Мы обе женщины, - повторила она, когда они, обняв друг друга за талию,
выходили из комнаты, радостно взволнованные, что они теперь по-новому
сроднились.
- Наша дочурка стала женщиной, - часом позже с гордостью сказала мужу
миссис Морз.
Он долгим внимательным взглядом посмотрел на жену.
- Другими словами, - сказал он, - другими словами, она влюбилась.
- Нет, но она любима, - с улыбкой возразила жена. - Опыт удался. На-
|
|