бя совсем взрослой и еще чувствую, есть у меня что-то,  что  принадлежит
только мне... как у всех девушек... и... и молодых женщин. А еще я знаю,
прежде я была не такая, как все, я понимала, что тебя это  тревожит.  Ты
думала что не даешь мне заметить свою тайную тревогу,  а  я  заметила  и
очень хотела... "преуспеть", как говорит Мартин Иден.
   То был заветный час для матери и дочери, они сумерничали и разговари-
вали со слезами на глазах, и Руфь была сама невинность и  откровенность,
мать же, исполненная сочувствия и понимания, спокойно  наставляла  ее  и
направляла.
   - Он на четыре года моложе тебя, - сказала она. - И никак не  обеспе-
чен. Ни положения, ни жалованья. Он непрактичен. Если он тебя любит, ему
во имя здравого смысла следовало найти место, что дало бы ему право  же-
ниться, а он занимается пустяками - пишет рассказики и тешит себя мечта-
ми, как дитя малое. Боюсь, Мартин Иден никогда не  повзрослеет.  Ему  не
хватает сознания ответственности. Он не способен взяться за  дело,  дос-
тойное мужчины, как твой отец и все наши знакомые... хотя бы как  мистер
Батлер. Боюсь, Мартин Иден никогда не научится  зарабатывать  деньги.  А
для счастья деньги необходимы, так устроен наш мир... не миллионные сос-
тояния нужны, нет, но достаточные средства, чтобы жить прилично и с ком-
фортом. Он... он никогда не заговаривал о своих чувствах?
   - Ни слоном не обмолвился. Даже не пытался А если бы попытался, я  бы
его остановила, понимаешь, мамочка, я ведь его не люблю.
   - Очень рада. Не хотелось бы мне, чтобы моя  дочь,  моя  единственная
дочь, воплощение чистоты и добродетели,  полюбила  такого  человека.  На
свете есть подлинно достойные мужчинычистые, преданные мужественные. На-
до только подождать. В один прекрасный день тебе встретится такой  чело-
век, ты его полюбишь, и он полюбит тебя, и ты будешь  счастлива  с  ним,
как были всегда счастливы друг с другом я и твой отец. И  есть  одно,  о
чем всегда следует помнить...
   - Да, мамочка?
   Негромко, с нежностью в голосе миссис Морз сказала:
   - Это дети.
   - Я... я об этом думала, - призналась Руфь, вспоминая, как случалось,
досаждали ей эти нескромные мысли, и опять  залилась  краской  девичьего
смущения оттого, что проходится говорить об этом вслух.
   - Именно из-за детей мистер Иден тебе совершенно не подходит, - реши-
тельно продолжала миссис Морз. - Они не должны унаследовать  ничего  не-
чистого, а ему, боюсь, как раз чистоты недостает. Твой отец  рассказывал
мне, как живут матросы, и... и ты сама понимаешь.
   Руфь в знак согласия сжала руку матери;  Ей  казалось,  будто  она  и
вправду поняла, хотя представлялось  ей  что-то  смутное,  непостижимое,
что-то ужасное, недоступное воображению.
   - Ты ведь знаешь, я всегда обо всем тебе  говорю,  -  начала  она.  -
Только иногда ты меня спрашивай, вот как в этот раз. Мне хотелось с  то-
бой поделиться, но я не знала, как это сказать.  Я  знаю,  это  излишняя
стыдливость, но ты мне помоги. Иногда спрашивай меня,  вот  как  в  этот
раз... помогай мне с тобой делиться. Мамочка, ведь ты  тоже  женщина!  -
восторженно воскликнула она, когда они встали, и, осознав  странно  сла-
достное равенство с матерью, сжала ее руки, выпрямилась, в сумерках пос-
мотрела ей в лицо. - Если бы не наш разговор, мне и в голову бы  это  не
пришло. Пока я не сознавала, что я женщина, я и о тебе так не думала.
   - Мы обе женщины, - сказала мать, притянула Руфь к себе и поцеловала.
- Мы обе женщины, - повторила она, когда они, обняв друг друга за талию,
выходили из комнаты, радостно взволнованные, что  они  теперь  по-новому
сроднились.
   - Наша дочурка стала женщиной, - часом позже с гордостью сказала мужу
миссис Морз.
   Он долгим внимательным взглядом посмотрел на жену.
   - Другими словами, - сказал он, - другими словами, она влюбилась.
   - Нет, но она любима, - с улыбкой возразила жена. - Опыт удался.  На-