|
- Да, сэр, - ответил он. - Хорошая у вас библиотека.
Тот кивнул.
- Приходите почаще, будем вам рады. Вы моряк?
- Да, сэр, - ответил он. - Еще приду.
И спускаясь по лестнице, с недоумением спросил себя: "А как это он
прознал, что я моряк! "
И весь первый квартал шел скованно, прямо, неуклюже, а потом задумал-
ся, забылся и зашагал, как всегда, свободно, враскачку.
Глава 6
Ужасное нетерпенье, сродни голоду, обуяло Мартина Идена. Он жаждал
вновь увидать девушку, чьи тоненькие ручки ухватили его жизнь великаньей
хваткой. И не мог набраться храбрости и пойти к ней. Боялся, а вдруг
прошло еще слишком мало времени и он окажется виноват в страшном наруше-
нии страшной штуки, называемой этикетом. Долгие часы проводил он в Ок-
лендской и Берклийской библиотеках, да притом не только записался туда
сам, но записал своих сестер Гертруду и Мэриан и еще Джима, чье согласие
получил за несколько кружек пива. Он брал книги по четырем абонементам,
и теперь в его каморке допоздна горел свет и мистер Хиггинботем стребо-
вал с него за это, лишних пятьдесят центов в неделю.
Он читал уйму книг, и они лишь обостряли его беспокойство. Каждая
страница каждой книги была щелкой, позволяющей заглянуть в царство зна-
ний. Чтение разжигало аппетит, и голод усиливался. Притом Мартин не
представлял, с чего надо начинать, и постоянно ощущал; насколько ему не
хватает знания самых азов. Ссылки на имена и события, которые, как он
понимал, должны были быть ясны каждому, ставили его в тупик. Так же было
и с поэзией, он читал много стихов и приходил от них в неистовый вос-
торг. Он прочел стихотворения Суинберна, которых не было в томике, полу-
ченном от Руфи, и прекрасно понял "Долорес". Но Руфь, конечно же, не по-
няла, решил он. Где ей понять такое, при ее изысканной жизни? Потом ему
попались стихи Киплинга, и его захватила певучесть, ритм, волшебство, в
которые тот облекал все привычно знакомое. Его изумило, как тонко этот
поэт чувствует жизнь, какой он проницательный психолог. Для Мартина пси-
хология была новым словом. Он купил толковый словарь, что нанесло изряд-
ный урон его кошельку и приблизило день, когда придется снова уйти в
плавание, чтобы опять заработать денег. К тому же это привело в ярость
Хиггинботема, который предпочел бы, чтобы Мартин отдавал свои деньги в
уплату за жилье.
Подойти к дому Руфи днем Мартин не решался, зато вечерами рыскал вок-
руг, точно вор, украдкой поглядывал на окна, ему были милы даже стены,
ее жилища. Несколько раз он чуть было не попался на глаза ее братьям, а
однажды шел следом за мистером Морзом, на освещенных улицах всматривался
в его лицо и при этом всю дорогу мечтал о какой-нибудь внезапной опас-
ности, чтобы можно было кинуться и спасти ее отца. В другой вечер его
бдение было вознаграждено - в окне второго этажа мелькнула Руфь. Он уви-
дел только ее голову и плечи и поднятые руки - она поправляла перед зер-
калом прическу. То было лишь мгновенье, но для Мартина хватило мгнове-
ния, - кровь забурлила вином и запела в жилах. А потом Руфь опустила
штору. Но теперь он знал, где ее комната, и с той поры часто топтался
там, в тени дерева на другой стороне улицы, и курил сигарету за сигаре-
той. Как-то днем он увидел ее мать, та выходила из банка, и он лишний
раз убедился, какое огромное расстояние отделяет от него Руфь. Она из
тех, кто имеет дело с банками. Он отродясь не был в банке и думал, что
подобные учреждения посещают только очень богатые и очень могущественные
люди.
В одном отношении с ним произошел нравственный переворот. На него по-
действовала ее опрятность и чистота, и всем своим существом он теперь
жаждал стать опрятным. Это необходимо, иначе он никогда не будет достоин
дышать одним с ней воздухом. Он стал чистить зубы, скрести руки щеткой
|
|