|
зачем он пожаловал. - Вчера вечером я слушал вашу речь, мистер Иден, и
пришел взять у вас интервью, - начал тот. Бриссенден рассмеялся.
- Собрат-социалист? - спросил репортер, окинув Бриссендена быстрым
взглядом: бледный, тощий, почти уже мертвец-неоценимая находка для га-
зетной сенсации.
- И это он написал тот отчет, - негромко, сказал Мартин. - Да он же
совсем мальчишка!
- Почему вы не взгреете его? - спросил Бриссенден. - Вернули бы мне
на пять минут мои легкие, тысячу долларов не пожалел бы.
Молокосос был несколько озадачен этим разговором о нем при нем и все
же как будто его здесь нет. Но ведь за блестящее описание собрания соци-
алистов его похвалили и отрядили взять интервью у Мартина Идена, вождя
организованной угрозы обществу.
- Вы не против, если мы вас сфотографируем, мистер Иден? - спросил
он. - На улице ждет наш редакционный фотограф, и он говорит, лучше сфо-
тографировать вас прямо сразу; пока не село солнце. А после можно будет
взять интервью.
- Фотограф, - раздумчиво произнес Бриссенден. - Взгрейте его, Мартин,
взгрейте!
- Наверно, я старею, - был ответ. - Надо бы взгреть, да что-то неохо-
та. Не стоит того.
- Ради его матери, - убеждал Бриссенден.
- Об этом стоит подумать, - ответил Мартия. - Но нет, вряд ли стоит
тратить на него порох. Понимаете, взгреть парня-для этого нужен порох.
Да и какой смысл?
- Верно... ясное дело, - весело объявил молокосос, а сам уже с опас-
кой поглядывал на дверь.
- Но там сплошная неправда, ни слова правды не написал, - продолжал
Мартин, обращаясь к Бриссендену.
- Понимаете, это же общий очерк, - отважился вставить репортер, - и
потом, такой очерк прекрасная реклама. Вот что важно. Это вам на пользу.
- Прекрасная реклама, Мартин, дружище, - внушительно повторил Брис-
сенден.
- И мне на пользу... подумать только! - подбавил Мартин.
- Одну минутку... где вы родились, мистер Иден? - спросил молокосос,
выразив на лице усиленное внимание.
- Он не делает заметок, - сказал Бриссенден. - Он все помнит.
- Я обхожусь без заметок, - молокосос старался не выдать тревоги. -
Умелый репортер не нуждается в заметках.
- Он обошелся без заметок... для вчерашнего отчета. - Но Бриссенден
отнюдь не исповедовал квиетизм и вдруг резко переменил позицию. - Если
вы не взгреете его, Мартин, так взгрею я, даже если сразу после этого
упаду замертво.
- Может быть, просто его отшлепаем? - спросил Мартин.
Бриссенден обдумал его предложение и кивнул. Миг - и Мартин уже сидел
на краю кровати, а юный репортер лежал лицом вниз у него на коленях.
- Смотри не кусайся, - предостерег Мартин, - не то придется заехать в
морду, обидно будет, вон ты какой красавчик.
Поднятая рука Мартина опустилась - и пошло, и пошло, вверх, вниз,
быстро, размеренно. Молокосос вырывался, ругался, извивался, но кусаться
не смел. Бриссенден пресерьезно на это взирал, но в какую-то минуту ув-
лекся и, сжимая бутылку виски, взмолился:
- Ну-ка, я разок попробую.
- Жалко, рука устала, - сказал наконец Мартин и отступился. - Совсем
онемела.
Он приподнял молокососа и водрузил на кровать.
- Погодите, я упрячу вас за решетку, - огрызнулся мальчишка, по баг-
ровым щекам текли слезы злой обиды. - Вы еще поплатитесь. Я вам покажу.
- Ну и ну! - заметил Мартин. - Он даже не понимает, что ступил на
скользкую дорожку. Возвести поклеп на ближнего своего непорядочно, не-
|
|