зачем он пожаловал. - Вчера вечером я слушал вашу речь, мистер  Иден,  и
пришел взять у вас интервью, - начал тот. Бриссенден рассмеялся.
   - Собрат-социалист? - спросил репортер,  окинув  Бриссендена  быстрым
взглядом: бледный, тощий, почти уже мертвец-неоценимая находка  для  га-
зетной сенсации.
   - И это он написал тот отчет, - негромко, сказал Мартин. - Да  он  же
совсем мальчишка!
   - Почему вы не взгреете его? - спросил Бриссенден. - Вернули  бы  мне
на пять минут мои легкие, тысячу долларов не пожалел бы.
   Молокосос был несколько озадачен этим разговором о нем при нем и  все
же как будто его здесь нет. Но ведь за блестящее описание собрания соци-
алистов его похвалили и отрядили взять интервью у Мартина  Идена,  вождя
организованной угрозы обществу.
   - Вы не против, если мы вас сфотографируем, мистер  Иден?  -  спросил
он. - На улице ждет наш редакционный фотограф, и он говорит, лучше  сфо-
тографировать вас прямо сразу; пока не село солнце. А после можно  будет
взять интервью.
   - Фотограф, - раздумчиво произнес Бриссенден. - Взгрейте его, Мартин,
взгрейте!
   - Наверно, я старею, - был ответ. - Надо бы взгреть, да что-то неохо-
та. Не стоит того.
   - Ради его матери, - убеждал Бриссенден.
   - Об этом стоит подумать, - ответил Мартия. - Но нет, вряд  ли  стоит
тратить на него порох. Понимаете, взгреть парня-для этого  нужен  порох.
Да и какой смысл?
   - Верно... ясное дело, - весело объявил молокосос, а сам уже с  опас-
кой поглядывал на дверь.
   - Но там сплошная неправда, ни слова правды не написал,  -  продолжал
Мартин, обращаясь к Бриссендену.
   - Понимаете, это же общий очерк, - отважился вставить репортер,  -  и
потом, такой очерк прекрасная реклама. Вот что важно. Это вам на пользу.
   - Прекрасная реклама, Мартин, дружище, - внушительно  повторил  Брис-
сенден.
   - И мне на пользу... подумать только! - подбавил Мартин.
   - Одну минутку... где вы родились, мистер Иден? - спросил  молокосос,
выразив на лице усиленное внимание.
   - Он не делает заметок, - сказал Бриссенден. - Он все помнит.
   - Я обхожусь без заметок, - молокосос старался не выдать  тревоги.  -
Умелый репортер не нуждается в заметках.
   - Он обошелся без заметок... для вчерашнего отчета. -  Но  Бриссенден
отнюдь не исповедовал квиетизм и вдруг резко переменил позицию.  -  Если
вы не взгреете его, Мартин, так взгрею я, даже если  сразу  после  этого
упаду замертво.
   - Может быть, просто его отшлепаем? - спросил Мартин.
   Бриссенден обдумал его предложение и кивнул. Миг - и Мартин уже сидел
на краю кровати, а юный репортер лежал лицом вниз у него на коленях.
   - Смотри не кусайся, - предостерег Мартин, - не то придется заехать в
морду, обидно будет, вон ты какой красавчик.
   Поднятая рука Мартина опустилась - и пошло,  и  пошло,  вверх,  вниз,
быстро, размеренно. Молокосос вырывался, ругался, извивался, но кусаться
не смел. Бриссенден пресерьезно на это взирал, но в какую-то минуту  ув-
лекся и, сжимая бутылку виски, взмолился:
   - Ну-ка, я разок попробую.
   - Жалко, рука устала, - сказал наконец Мартин и отступился. -  Совсем
онемела.
   Он приподнял молокососа и водрузил на кровать.
   - Погодите, я упрячу вас за решетку, - огрызнулся мальчишка, по  баг-
ровым щекам текли слезы злой обиды. - Вы еще поплатитесь. Я вам покажу.
   - Ну и ну! - заметил Мартин. - Он даже не  понимает,  что  ступил  на
скользкую дорожку. Возвести поклеп на ближнего своего  непорядочно,  не-