образом, за полчаса Мартин мог при помощи своих  схем  сколотить  дюжину
сюжетов, потом откладывал их, а когда выдавалась удобная минута,  разра-
батывал. Он мог превратить такую схему в рассказ за час перед сном, пос-
ле целого дня серьезной работы. Позднее он как-то  признался  Руфи,  что
мог писать их чуть ли не во сне. Тут только и требовалось сколотить  сю-
жет, но это он делал чисто механически.
   Мартин ничуть не сомневался в верности своего рецепта, в кои-то  веки
он понял, чего хотят редакторы, и первые два  рассказа  отослал,  твердо
веря, что они принесут ему чеки. И через двенадцать  дней  они  действи-
тельно принесли чеки, по четыре доллара каждый.
   Между тем он делал новые и тревожные открытия в  отношении  журналов.
Хотя "Трансконтинентальный" опубликовал "Колокольний звон", оттуда  чека
не последовало. Деньги нужны были позарез, и Мартин написал в  редакцию.
Но получил лишь уклончивый ответ и просьбу прислать  еще  что-нибудь  из
его работ. В ожидании ответа он два дня голодал и теперь  снова  заложил
велосипед. Аккуратно,  дважды  в  неделю,  он  писал  в  "Трансконтинен-
тальный", требуя свои пять долларов, но ответом его  удостаивали  далеко
не всякий раз. Не знал он, что "Трансконтинентальный"  уже  многие  годы
висит на волоске, что это журнал даже не третьего, а десятого сорта, нет
у него ни доброго имени, ни постоянных читателей  и  подписчиков,  и  он
кое-как существует хлесткими заметками, отчасти патриотическими призыва-
ми да еще объявлениями, которые помещают на  его  страницах  благотвори-
тельности  ради.  Не  знал  он  и  того,  что  "Трансконтинентальный"  -
единственный источник существования для редактора и коммерческого дирек-
тора и выжать из него средства на жизнь они умудряются, лишь вечно пере-
езжая с места на место в бегах от уплаты аренды и никогда,  если  их  не
возьмут за горло, не платя по счетам. Невдомек Мартину было  и  то,  что
принадлежащие ему пять долларов присвоил коммерческий директор и  пустил
на окраску своего дома в Аламеде, причем красил сам, вечерами,  так  как
ему не по карману было платить маляру по ставкам профсоюза, а первый  же
нанятый им нечлен профсоюза  угодил  в  больницу  с  переломом  ключицы;
кто-то выдернул у него из-под ног лестницу.
   Не получил Мартин и десяти долларов, обещанных чикагской  газетой  за
"Охотников за сокровищами". Очерк напечатали, он проверил  это  в  цент-
ральной читальне, но от редактора не мог добиться толку. Все письма  ос-
тавались без ответа. Чтобыубедиться, что они доходят по назначению, Мар-
тин несколько писем послал заказными. Значит, его просто грабят,  грабеж
среди бела дня. Он голодает, а у него крадут его добро, его товар, плата
за который - единственная для него возможность купить хлеба.
   Еженедельник "Юность и время", едва успев напечатать  две  трети  его
повести с продолжениями, объемом в двадцать одну тысячу  слов,  перестал
существовать. И рухнула надежда получить свои шестнадцать долларов.
   В довершение всего с одним из лучших, по мнению самого Мартина, расс-
казов "Выпивка" случилась беда. В отчаянии, в лихорадочных поисках  под-
ходящего журнала, Мартин послал этот рассказ в Сан-Франциско в  светский
еженедельник "Волна". "Волну" он выбрал главным образом потому, что  на-
деялся быстро получить ответ - ведь рассказу предстояло  лишь  переплыть
залив из Окленда. Две недели спустя он, вне себя от  радости,  увидел  в
газетном киоске, в последнем номере журнала, свой рассказ,  напечатанный
полностью, с иллюстрациями и на почетном  месте.  Он  пошел  домой  и  с
бьющимся сердцем гадал, сколько же ему заплатят за одну  из  лучших  его
вещей. И до чего же приятно, что рассказ так вот сразу приняли и напеча-
тали. Радость была еще полнее от неожиданности, ведь редактор не  извес-
тил Мартина, что рассказ принят. Он подождал неделю, две, две с  полови-
ной, наконец отчаяние взяло верх над скромностью и Мартин написал редак-
тору "Волны", что, вероятно, коммерческий директор запамятовал о его не-
большом гонораре.
   Даже если заплатят только пять долларов, этого хватит на бобы и горо-
ховый суп, чтобы написать еще полдюжины рассказов, и возможно, ничуть не
хуже. Редактор ответил до того невозмутимо, что Мартин восхитился.